кажется, что она и делает все правильно. Она влюблена в тебя, Джексон, и то, как ты произносишь её имя, говорит мне о том, что ты тоже можешь влюбиться в неё.

— Я уже влюблён в неё, — огрызаюсь я на неё, и эти слова настолько шокируют меня, что я оглядываюсь, чтобы убедиться, что это я их произнёс.

— Ну… Дерьмо, — бормочу я. Как будто кто-то только что открыл дверь у меня в мозгу, или, может быть, пребывание здесь и избавление от всего этого дерьма открыло её для меня и толкнуло меня на другую сторону.

Не знаю, что сдерживало меня раньше, страх или ещё что-то, но сейчас, когда эти слова покинули мой рот и нашли свой путь во вселенную, это кажется самой очевидной вещью в мире.

Я люблю её.

Я влюблён в Кэти, и я всё разрушаю. Я всё порчу.

— Иди домой, Джексон, — говорит Лиззи, и я снова поднимаю глаза на её лицо.

— Возможно, так и сделаю, — говорю я, абсолютно не желая признать, что она может быть права.

Я чувствую, как мой голос становится более невнятным. Я должен убираться отсюда к чёртовой матери.

— Мне и правда жаль, Джексон. Я знаю, что ничего не могу сказать, но надеюсь, что однажды ты будешь счастлив.

Я буду счастлив раньше, чем однажды. Я уже счастлив, просто не знал этого.

— Хорошо поговорили, — говорю я, когда разворачиваюсь и иду вниз по тропинке. — Ты все ещё мне чертовски не нравишься, но поговорили хорошо, — кричу я через плечо.

Я забираюсь в машину даже не оглянувшись.

— Назад домой? — с надеждой спрашивает меня водитель.

Я качаю головой ему в ответ.

— Не-а. Я люблю её.

— Тогда ты идёшь назад? — спрашивает он в замешательстве, поднимая глаза на дом.

— Не её, — говорю я, хмурясь. — Просто веди машину, чувак, я расскажу тебе дорогу.

Он бормочет себе под нос что-то, что подозрительно напоминает «пьяную задницу», прежде чем едет вниз по улице.

Глава 20

Кэти

— Кэти! — слышу я кричащий голос. — Кэти? Ты здесь?

Я бегу к монитору на стене и прислушиваюсь, чтобы убедиться, что мне не показалось.

— Кэти! Открывай, улыбашка, — кричит он снова.

— Боже мой, — бормочу я.

Уже поздно… или рано, в зависимости от того, как посмотреть, и Джексон чертовски громкий.

Я нажимаю кнопку, чтобы ответить ему.

— Джексон? — спрашиваю я.

— Единственный и неповторимый, — протягивает он, и я слышу, что он пьян.

— Что ты здесь делаешь?

— Мне нужно подняться, — говорит он так громко, что мне приходится отодвинуть ухо от динамика.

— Ты чертовски пьян, не мог бы ты, пожалуйста, говорить потише?

— Дай мне подняться.

Я закрываю глаза и минуту размышляю.

С одной стороны, он здесь, хотя мог бы быть чёрт знает где, но с другой стороны, он снова пьян.

— Я не-е-е могу-у-у остановиться, я не бу-у-у-ду останавливаться. — Он начинает петь Майли во все горло, и я хлопаю рукой по кнопке, чтобы открыть ему дверь прежде, чем он разбудит всех соседей.

— Господи боже… Будь потише, пока поднимаешься, — шиплю я на него.

Я закрываю лицо руками и стону. Не знаю, что я делаю, или на что надеюсь, единственное, что я знаю: то, что он появляется среди ночи пьяный, вероятно, не хорошо.

Я слышу шум у двери, который очень похож на лёгкое постукивание пальцами по дереву.

— Удачи мне, — бормочу я, открывая дверь.

Он прислоняется к дверному косяку и немного покачивается, когда дверь двигается.

— Кэти, — говорит Джексон, и в его тоне звучит чистое облегчение. — Я так счастлив, что ты дома.

— Ш-ш-ш, — шиплю я, хватая его за руку и втаскивая внутрь. — Ты реально самый громкий человек в мире.

— Ты и правда думаешь, что я громкий? — Он смотрит на меня большими глазами. — Нам нужно позвонить в Книгу Рекордов?

Я не могу удержаться от смеха. Он такой пьяный, но такой забавный.

— Давай оставим телефонные звонки на утро, ладно?

— Ты такая умная, улыбашка, — говорит он, позволяя мне отвести себя к дивану.

— Как ты здесь оказался?

— Такси. Но я отпустил водителя домой. Ему надоело мое дерьмо.

— Не могу представить почему. — Я хихикаю, когда он с глухим стуком приземляется задницей на диван.

Он закрывает глаза и откидывает голову на подушку.

— Мне просто нужно закрыть глаза всего на минуту, а потом я хочу поговорить с тобой.

Я беру одеяло с подлокотника дивана и накрываю Джексона. Он не продержится ещё тридцать секунд.

Какие бы большие планы он не строил на разговор, они подождут до утра.

— Улыбашка? — говорит он, зевая.

— Да, красавчик?

— Лиззи была права, мне следует слушать тебя.

Я пялюсь на него, неуверенная, что сказать, хотя это и не имеет значения, потому что сейчас он тихо похрапывает.

«Лиззи была права»… Я не знаю, что это значит, но моя интуиция подсказывает мне, что это не может быть хорошо.

Я сажусь рядом с ним на диван и натягиваю на себя половину одеяла. Я чертовски устала до того, как он появился здесь, но сомневаюсь, что теперь мне удастся заснуть.

Знаю, глупо привязываться к мужчине, который эмоционально недоступен, но не похоже, что у меня есть выбор.

Думаю, что это та часть, где я должна признать: что будет, то будет. Я думала, что я верила в это всю жизнь, но сейчас, когда я здесь, влюблена в самого невероятного мужчину, которого когда-либо встречала, я на самом деле хотела, чтобы он любил меня в ответ. Я не хотела слышать, как он произносит имя своей бывшей, проваливаясь в сон.

Я хотела, чтобы он говорил мое.

Хотя это вселенная, у неё есть собственный разум.

Я вздыхаю, откидывая голову назад и закрывая глаза. Я молю, чтобы сон овладел мной, но знаю, что скорее всего этого не произойдёт.

Я прислушиваюсь к каждому его вдоху и выдоху и надеюсь, что завтра он проснётся и имя, которое он произнесёт, будет моим.

* * *

— Вставай, улыбашка, — слышу, как шепчет мне Джексон.

Я улыбаюсь звуку его голоса, даже в полусонном состоянии он все равно заставляет меня улыбаться.

— Ещё пять минут, — сонно отвечаю я.

Не знаю, когда я, наконец, отключилась, но я чувствую себя так, будто спала всего тридцать минут.

Я разбита.

Я провела всю ночь, думая о Джексоне и обо мне, и что, чёрт возьми, мы будем делать.

— Ты сможешь выспаться, когда умрёшь. — Он посмеивается, пытаясь убрать мои руки от лица.

— Ты со своим храпом не дал мне поспать прошлой ночью, — ворчу