— Скажешь имя? — строго спросил Константин Гаврилович.

Пленник закивал головой. Константин Гаврилович вынул платокиз его рта и еще раз спросил:

— Имя? Кто тебе позвонил?

— Кирилл. Кирилл Головкин, — выдохнул несчастный. — Онсказал, что Александр Юрьевич поднимается к себе в кабинет.

Константин Гаврилович быстро взглянул на своего шефа. Тотстоял побледневший, ничего не говоря. Кирилл Головкин был начальником отделаразвития и действительно стоял в холле офиса, когда они вошли в здание. Это былмолодой, перспективный экономист, которого выдвигал лично Александр Юрьевич,предложивший ему сразу должность начальника отдела развития.

— Ты с ним раньше говорил? — спросил Константин Гаврилович.

— Да. Он сказал мне, что позвонит в тот момент, когдаАлександр Юрьевич войдет в офис. Он специально стоял в холле, — выдохнулнесчастный.

— Едем в город, — закричал Александр Юрьевич, теряя всякийинтерес к пленнику, — быстрее. Мы должны найти Головкина, пока тот тоже несбежал.

— А как быть с этим? — спросил Григорий у КонстантинаГавриловича, но тот только отмахнулся, давая понять, что сейчас не времяспрашивать.

Он сам снял наручники с несчастного, снова нацепив одну паруна руки Михаила, и толкнул его в сторону подвала. Пленник упал, он словноразучился ходить. К тому же ему мешали спущенные на колени брюки и трусы.Александр Юрьевич уже сидел в автомобиле. Он открыл дверцу и сказал:

— Константин Гаврилович, бросайте эту падаль, пусть подыхаетпрямо на даче.

Начальник службы безопасности покачал головой. В отличие отсвоего шефа он хорошо представлял, что именно может случиться, если оставитьтакую «падаль» без присмотра. Он толкнул Михаила по направлению к подвалу.

— Давай, давай, — мягко сказал он, — отлежишься в подвале,отдохнешь там. Григорий, вместе с Антоном перетащите его в подвал, — попросилон племянника, направляясь к автомобилю.

Племянник с недовольным лицом пнул Михаила ногой в живот,чтобы тот поднялся и оделся. Но несчастный неподвижно лежал на земле.

— Вставай! — крикнул Григорий. — Вставай, тебе говорят! Инадень свои портки. Я только раздевать умею, одевать я еще не научился.

Михаил трясущимися руками стащил с себя веревку, натянулкое-как трусы, брюки и, сгибаясь от боли, сделал несколько шагов по направлениюк подвалу. От перенесенных мучений он поседел, превратившись в пожилогочеловека.

— Быстрее, — толкнул его Антон.

Он не хотел признаваться, что раньше дружил с Михаилом. И непросто дружил. Когда Хозяин отдыхал, они вместе ездили за девочками и вместе«работали» на пару, меняясь партнершами в ходе встречи. Ему было неприятно, чтопопался именно Михаил. Но он знал, что нельзя обнаруживать свои эмоции. И темболее нельзя жалеть своего бывшего друга. Каждый сам выбирал собственнуюсудьбу. Раз Михаил захотел стать предателем, значит, должен получить то, чтообычно получает предатель.

В подвал они спустились втроем. Григорий толкнул еще разМихаила, и тот упал на цементный пол. Антон достал пистолет и протянул егоплемяннику, молча показывая на пленника. Тот удивленно посмотрел на него.

— Ты чего? — спросил он.

— Твой дядя приказал, — невозмутимо ответил Антон.

Григорий взял пистолет, подошел к пленнику, поднял пистолет,прицелился и опустил руку. Снова поднял, снова прицелился и снова опустил руку.

— Нет, — выдохнул он, — не могу. Просто не могу.

— Как это не могу? — презрительно спросил Антон. — Он ведьвсе равно не жилец. Нужно уметь все доводить до конца.

Он подошел к Григорию, взял у него пистолет. Потом сел накорточки и провел рукой по волосам пленника, словно погладил его напоследок.

— Михаил, — почти ласково сказал он, — подними голову.

Пленник, почувствовав прикосновение и услышав нормальныеслова, поднял голову.

— Антон, — сказал он, глотая слезы, — Антоша.

— А теперь открой рот, — все так же ласково сказал емубывший друг.

Ему было уже за тридцать. Он всегда любил, когда женщинышироко открывали рот, и засовывал туда пальцы или кусочки фруктов. К сожалению,во времена его молодости, лет десять назад, разнообразные формы любви считалисьаморальными. В бывшем Советском Союзе не было особого выбора в сексе, идеологиявторгалась и в постель граждан. Зато теперь он всегда брал реванш, заставляякаждую проститутку отрабатывать обязательный номер. Михаил открыл рот, и Антонпочти любовным движением медленно и мягко вставил туда ствол пистолета. Онулыбнулся и повернулся к Григорию, чувствуя непонятное возбуждение. Михаил,поняв, что его мучениям приходит конец, тоже улыбнулся.

— Не надо, — почему-то попросил Григорий. — Может, не нужно?

— Ему будет хорошо, — шепотом сказал Антон.

— Не надо, — еще раз попросил Григорий.

— Сейчас я закончу, — уже громче прошептал Антон ивыстрелил.

Взрыв разорвал голову несчастного, забрызгав руку убийцыкровью и мозгами. На стене осталось большое пятно. Жертва дернулась всем теломи обмякла на полу.

— Вот и все, — почти весело сказал Антон, — вечером приедеми закопаем труп. А потом зацементируем подвал. Сюда нужно будет влить машинуцемента.

— Я понял, — ошеломленно сказал Григорий и, отвернувшись,вдруг начал судорожно изгибаться, его стошнило.

— Слизняк, — усмехнулся Антон, выходя из подвала, — незабудь про платок и про наручники. Они валяются на полу. И закрой за собойдверь, когда тебе станет немного лучше. Почисти костюм, я тебя грязного вмашину не пущу.

Он вышел из подвала и направился к машине.

— Почему так долго? — недовольно спросил КонстантинГаврилович. — Мы ждем уже десять минут. Где Григорий?

— Он сейчас придет, — спокойно сказал Антон, доставаяносовой платок и вытирая кровь с рукава своего пиджака.

— Что это? — шепотом спросил Александр Юрьевич.

— Кровь, — спокойно сказал Константин Гаврилович. — Емуразбили нос, и Антон испачкался в его крови.

— Надеюсь, с ним ничего страшного не случилось? — ироническиспросил Хозяин у Антона. Он слышал выстрел и понимал, что там случилось. Нопредпочитал делать вид, что ничего не понял.

— Нет. Там все в порядке, — ответил Антон.

— А где ваш племянник? — спросил Хозяин уже у КонстантинаГавриловича.

— Он сейчас придет, — коротко ответил тот.