я пытался защитить тебя, скрывая правду, а ты в ответ изрубила мне душу, скормив ее волкам? Хм. Это тоже обождет.

Дом похож на бордель. Он не всегда такой, но мне хотелось испортить ей настрой. Я все пытаюсь расковырять ее душу и посмотреть, осталась ли у нее совесть.

Я закрываю глаза, и очередной звонок переключается на голосовую почту.

– Любимая? – слышу, как за дверью английский вариант американского психопата зовет Аврору. – Мэл прилег отдохнуть. Давай я вызову такси, и съездим купить банные принадлежности? Я их тут не вижу.

Во-первых, Мэл? Я ему не дружок по колледжу, мастурбирующий по кругу. Для тебя я – Мэлаки. Спасибо большое.

Во-вторых, он ожидал «Ритц»? Я ему ничего не должен.

В-третьих… Нет никакого «в-третьих», но уверен, что к его отъезду обязательно найду повод взбеситься.

Видишь, Кики? Ты всегда говорила, что мне стоит мыслить позитивнее.

Через несколько минут слышу тихий стук в дверь. Мне неприятно, что я узнаю ее манеру стука по брусу, было бы приятнее, если бы этот брус имел отношение к моему паху. Но все же я понимаю, что это она.

– Мэл? – зовет она.

– Уходи.

– Мы уходим.

Я не отвечаю, потому что именно это и велел ей сделать. Убираться.

– Тебе привезти что-нибудь? Еду? Молоко? Хлорку? Хорошие манеры?

Засунув руки за голову, я ухмыляюсь в потолок. Вот так. Она на месте, и она сердитая и смешная, и она целиком принадлежит мне. Милая, внимательная и бойкая – идеальное сочетание. Пижону остается только усесться поудобнее и наблюдать.

– Нет, – огрызаюсь я.

– Когда планируешь начать работу?

– Когда меня посетит муза.

– А можно поконкретнее? Мне нужно знать, когда распаковать технику.

– А мне нужно почувствовать вдохновение, – произношу я снисходительным тоном, который вдруг откуда-то перенял. – Легко щелкать камерой. Мне же нужно творить слова. Это немного сложнее, чем просто иметь палец.

Удар ниже пояса, но на что она рассчитывала, когда искромсала мне сердце и, раскидав его обломки, удрала обратно в Америку? По ту сторону двери – молчание.

– Я могу написать Уитни, помощнице Райнера, чтобы она прислала кого-нибудь убрать в доме перед тем, как Ричардс…

– Ты теперь Джоанна Гейнс[10]? Может, займешься своими делами и перестанешь критиковать чужие дома?

Мысленно молюсь, чтобы ее парень-пижон обиделся, как я разговариваю с его любовницей, ворвался в комнату и набил мне морду. Я настроен на хорошую драку. К сожалению, судя по удручающей тишине по ту сторону двери, Мистер Банкир не намерен в ближайшее время портить себе маникюр.

– Откуда ты знаешь, кто такая Джоанна Гейнс? – помолчав, с улыбкой в голосе спрашивает Аврора.

Мама Кэтлин, Элейн, постоянно смотрит шоу этой женщины и ее мужа. Иногда даже плачет. Я тоже бы заревел, если бы мне битый час пришлось смотреть, как люди выбирают обои в дом, к тому же в чужой.

– Да. Ладно. Я поняла. – Аврора бьет ладошкой по двери.

Через две минуты слышу, как хлопает входная дверь. Я закрываю глаза. Снова начинает трезвонить телефон. Я открываю один глаз, убедившись, что это не номер Кэтлин. Увидев американский, убираю звук на телефоне и решаю вздремнуть.

Когда я просыпаюсь, поют сверчки. Я лежу, привыкая к темноте, потягиваюсь. Спешить мне некуда. А потом сажусь на край кровати и вдавливаю ладони себе в глаза.

В гостиной внезапно раздается грохот. Затем со скрипом открывается входная дверь. Я переворачиваю телефон и смотрю на время. Полночь. Они не только за тампонами и шампунем ездили, это точно.

Аврора хихикает, ее Пижон что-то кряхтит, и вдруг оба стонут.

Кто-то со стуком врезается в мебель. Аврора хрипло смеется. Ненавижу ее смех. Он гортанный и низкий, и – черт меня раздери – чем я думал, что это хорошая идея? Я был тогда пьян или просто я мазохист?

Мстить, насильно притащив ее сюда, и заставить проводить со мной время все равно что заниматься сексом, обернув промежность наждачной бумагой, и уйти в монастырь.

Я слышу мокрые слюнявые поцелуи. Стоны, смех и оханья. Судя по этим звукам, ее тупой парень целуется как мерзкая борзая. Слишком. Много. Языка. Но Авроре нравится. Я знаю, поскольку она стонет так же, как стонала со мной.

Он стонет.

Она охает.

Он рычит.

Она хихикает.

Мои обкусанные ногти впиваются в ладони. Славный здравый способ удержаться от того, чтобы не придушить их обоих.

– А как же наш хозяин? – шепчет Пижон.

Его хозяин готов вытащить из-под деревянного пола ружье и прострелить ему голову. Единственный пробел в этом плане заключается в том, что ружья-то у меня и нет. И пол накрыт ковром. Проехали! План все равно неосуществим.

– Спит, наверное. Дверь закрыта, – отвечает она.

Я слушаю, как они пытаются пройти в свою комнату, которую я так и не удосужился им показать, и по пути натыкаются на каждый угол. Слюна в их поцелуях сочнее, чем в энчиладе. Дверь со щелчком закрывается, но нас разделяет всего одна тонкая стена, через которую слышно абсолютно все.

Поцелуи прекращаются, но начинается кое-что похуже. Теперь Аврора стонет, и она точно не притворяется, потому что я знаю, какие она издает звуки, когда кончает.

– Любимая, – хрипит Пижон.

Слышу звук расстегивающейся молнии. До крови впиваюсь пальцами в кожу. Ощущение, будто в каждый сантиметр моего тела вонзаются шипы.

– Ухвати зубами платье. Он нас услышит.

Он уже тебя слышит, ты, бесполезный придурок.

Я вскакиваю так, словно кровать охвачена пламенем, резко открываю дверь и в два шага оказываюсь возле их комнаты. Не собираясь стучать, как делают все нормальные люди, я толкаю дверь, как тот невоспитанный мудак, с которым Аврора уже хорошо знакома.

Стоя в дверях, я вальяжно скрещиваю на груди руки и смотрю на них. Аврора распластана у стены, а Пижон стоит на коленях и делает ей куннилингус. На ней только черный кружевной лифчик, а он лижет ее идеальную, красиво выбритую промежность, как вдруг я прочищаю горло и поудобнее прислоняюсь к косяку. Оба резко открывают глаза.

Аврора визжит, ну а он прикрывает ей пах, вставая на защиту ее чести.

Не трудись, приятель. Я видел все так близко, что узнаю и в толпе.

– Ей нравится, когда ей сосут клитор и одновременно ласкают пальцами. – Я просовываю кулаки в карманы и сонно зеваю. – А еще она весьма неравнодушна к щипкам. Прикинь?

Не оценив по достоинству мои полезные подсказки, Аврора наклоняется, поднимает ботинок и, издав утробный рык, швыряет его в меня. Я уворачиваюсь и заодно зеваю. Надеюсь, фотографирует она лучше, чем целится, иначе у Райнера появится проблема.

– С пользой