и отчаянно желаю во что-нибудь вляпаться.

– Когда начинаем? – Аврора кладет руки на талию.

– Примерно после Рождества и до Нового года. Ричардс затевает вечеринку у меня дома, Райнер что-то такое упоминал. – Я почесываю щетину. – Подробности узнаю у него.

– У тебя есть планы на Рождество? – Она нетерпеливо смотрит на меня.

Бедняжка так старается. У нее биполярное расстройство? Я довольно ясно дал понять свое отношение к ней после того, как разошлись наши дорожки, так что ее старания ни к чему не приведут.

– Опять ты это делаешь, – прямо говорю я.

– Что?

– Пытаешься завести разговор по душам. Аврора, я не собираюсь с тобой любезничать.

Она отворачивается и идет к двери. Я решаю, что недостаточно сломил ее дух.

– Кэтлин, – говорю ей в спину. – Я встречаю Рождество с Кэтлин.

Аврора замирает, но ничего не отвечает. Мне удается хорошенько рассмотреть ее круглую маленькую попку.

– А ты? – не могу удержаться. – Проведешь Рождество в Англии с будущими свекрами?

Она поворачивается и спокойно улыбается мне.

– Я тоже не намерена любезничать с тобой, Мэлаки Доэрти. Хочешь знать, в чем мы абсолютно различны? В отличие от тебя, своему слову я верна.

Я облокачиваюсь о перила и, улыбаясь, наблюдаю, как она уходит.

В любви и на войне все средства хороши, а к войне-то я полностью готов.

ПРИМЕЧАНИЕ ОТ ДЖЕФФА РАЙНЕРА

У истории и истерии из общего не только несколько букв.

Эти двое? Есть у них какая-то неприятная история, а увиденное мной на балконе не что иное, как истерика.

В нашей индустрии я не раз такое наблюдал.

Бывшие работают вместе, думая, что они зрелые люди, которые давно забыли о прошлом и могут стать друзьями.

Бред.

Я мог бы сказать им, что отныне все будет только хуже. Предупредить их не утруждаться. Что деньги того не стоят, а опека говнюка вроде Эштона Ричардса только добавит им неприятностей, вынудит нарушить правила и доведет их до беды.

Я мог бы…

Но будем реалистами. Я – сорокалетний торчок, зависимый от секса. И у меня нет ни тени сомнения, как они ко мне относятся и что обо мне думают. Теперь не так уж и больно наблюдать, как другие ломают себе жизни. Смею сказать, что это даже исцеляет. Как вязание.

И сейчас вяжется катастрофа.

Ведь потому люди и сплетничают.

Чтобы получать удовольствие от чужих проблем. А когда у других нет видимых или осязаемых трудностей, о которых можно бы посудачить, то создают проблему за них.

Анализируя каждый их шаг, стараются почувствовать удовлетворение.

Так что здесь однозначно произойдет катастрофа. Кто я такой, чтобы предотвращать ее?

К тому же мне по-настоящему интересно, чем все выгорит. Вспоминая прошлое Мэлаки Доэрти, не знаю, получится ли ему испоганить свою жизнь еще сильнее. Парень настолько по уши в дерьме, что попади он в какой-нибудь скандал, это, прямо скажем, будет что-то новенькое.

Я кидаю в рот две таблетки и возвращаюсь на вечеринку, зная, что похож на завсегдатая Евровидения, вот только мне плевать.

Потому что это так.

Мне правда пофиг.

Пусть люди судачат. Они ничем не лучше. Единственная разница между нами: я знаю, что думают обо мне Мэлаки и Рори. Но они не знают, что думаю о них я.

Глава пятая

Рори

– Ты чего так рано? – Саммер высовывает голову из-за пухлых подушек на диване, а потом снова отворачивается к телевизору, засунув в рот очередную полную ложку мороженого. Подруга смотрит «Красотку».

Она замахивается ложкой на экран и орет:

– Как же меня бесят романтические комедии! Втюриться в миллиардера, а в конце выйти за него замуж – бред с большой буквы «Б», а если ты проститутка – и подавно. Он бы скорее прибил тебя, ведь у проституток обычно не бывает родни. И название нужно другое: «Мертвая красотка: поучительная история».

– Из Голливуда звонка не жди.

Я вешаю пальто возле двери, скидываю ботинки и бреду к кухонному уголку, который на самом деле находится в нашей крохотной гостиной. Наливаю нам обеим по большому бокалу дешевого вина.

Кэллам предлагал заночевать у него, но завтра я должна рано встать. Да и по секрету могу сказать, что встреча с Мэлом выбила меня из колеи.

– По какому поводу мороженое? – Стоя спиной к подруге, ставлю пустую бутылку из-под вина в раковину. Я стараюсь держаться как обычно, больше убеждая себя, что мне не грозит грандиозный нервный срыв. Конечно же, нет. Уверена, совершенно естественно, что у меня голова сейчас лопнет.

– Я тут просто размышляла о любви всей своей жизни. – Саммер сердито вздыхает.

– И что тут плохого? – Я приподнимаю бровь, поворачиваюсь и плюхаюсь на диван, протянув подруге бокал белого вина.

– Ничего, Рори, учитывая, что я его еще не встретила, и очень вероятно, что, пока мы разговариваем, он спит с другой девушкой. Субботний вечер за окном, все надрались и ковыляют с рождественских корпоративов. Как он мог так со мной поступить? – шмыгает носом Саммер. – Он в эту минуту наверняка трахает другую. Сексапильную девчонку из отдела кадров. Похотливый ублюдок.

Я подавляю улыбку, пытаясь разобрать по полочкам ее странную логику. Блестящие светлые волосы Саммер собраны в большущий взъерошенный пучок, а вчерашняя подводка до сих пор не смыта. Подруга одета в серые треники и черную толстовку. Ее нынешний облик мало напоминает привычно гламурную актрису с Бродвея. Саммер временно отдыхает от проектов и репетирует свое следующее выступление, которое должно стартовать в середине февраля. Мы собирались провести это время вместе, но теперь я вынуждена ехать в чертову Ирландию и работать бок о бок с Мэлом, которому за эти десять лет произвели замену личности, и он умер на операционном столе, а потом воскрес в облике Сатаны.

Саммер делает звук потише и поворачивается ко мне на диване.

– Что стряслось, Рори? Судя по твоему виду, ты отсосала Люциферу и наглоталась его пепла и лавы.

Я отставляю бокал.

– Не угадала, но близко.

Саммер – моя лучшая подруга с самых пеленок. Мы вместе закончили школу и колледж. Живем в одной квартире. Она знает обо мне буквально все.

– Сегодня на балу я встретила Мэла.

Она хлопает глазами.

– Мэла?..

– Ирландца Мэла.

Она делает удивленные глаза и показушно бьет себя по лбу. Саммер шокировать проще, чем случайно оказавшуюся в борделе герцогиню из семнадцатого века.

– Скажи, что пошутила.

Я киваю.

– Это правда, и все вышло хуже, чем ты можешь