что у нас пополнение в строю? Вторую партию уже доставили, — улыбнулся мне Мендель и показал на большой навес для самолётов и округлой аркой.

Именно там сейчас и находились два МиГ-29, вокруг которых крутились техники. К ним отбуксировали ещё два, которые как раз и привезли на «Антее» сегодня.

— Звено будет? — спросил я.

— Да. По первой сказали, мы будем с этими истребителями вылетать для прикрытия. Ну, чтоб за ними сильно не охотились иранцы или духи. А потом, когда достаточно людей на них переучится, будут самостоятельно задачи выполнять, — ответил Мендель и пригласил меня пройти к ангару МиГ-29.

Первое, что бросилось в глаза — отсутствие должной охраны. Пару бойцов с автоматами и один дежурный по стоянке из числа офицеров ходил рядом с гражданскими инженерами. Как будто это МиГ-21, которые у половины мира на вооружении стоят. Всё-таки 29й новейший истребитель и так бездарно охраняется.

— Как тебе? — кивнул Барсов на собранный МиГ-29.

— Будущее. Скоро мы все будем на таких летать, — ответил я и уже представил себя в кабине этого самолёта.

Между инженерами шли жаркие разговоры, но активнее всех был тот самый кривоносый с неухоженными тёмными волосами.

— Я вам сказал, что они должны быть готовы через два дня. Мы даже ни разу гонку двигателей не сделали, — выругался он.

— Адольф Георгиевич, ну рано его ещё в полёт. Начнём, когда все четыре соберём и подготовим, — ответил один из гражданских.

Опять он здесь! И почему эта личность вызывает у меня отвращение?

— Гнётов тут с первого дня их появления крутится. Ему и пару книг подогнали уже, — рассказал мне Барсов. — Не в испытатели он собрался?

— Кому он там нужен с его характером, — отрицательно помотал головой в стороны Мендель.

— Характер ни при чём. Там знания и опыт нужен, — сказал я. — А хороший парень — не специальность.

— Серый, ну он часто с этими инженерами общается. Лётчиков достаёт вопросами. Совсем на служебные дела забил в эти дни, — пожаловался Мендель. — А меня постоянно к особисту вызывают.

Вот это уже интересно. Пошла активизация работы органов контрразведки.

За прошедшую неделю лишь раз удалось мне взлететь. В остальном мы занимались подсобными делами, строительством стартового домика и подготовкой документации. Да и погода не соответствовала работе в интересах пехоты.

В один из дней выпало мне нести службу в дежурном звене совместно с Барсовым, Менделем и Гнётовым. Большая часть суток прошла в молчании. Гнётов занимался своими делами и постоянно что-то вычитывал из книг по МиГ-29. Мендель спал, а Марик с наступлением ночи пошёл на свидание. Удивительно, что Гнётов ничего не сказал ему и не остановил.

Рано утром в комнате тихо шипел аппарат громкоговорящей связи, через который нам объявляли первую готовность на вылет. Заглушал эти звуки громкий храп Барсова, недавно вернувшегося из расположения медсанбата. Получил там Марк свою дозу удовольствия от женского общества и теперь спокойно отсыпался. Мендель тоже сопел в две дырки, но делал это очень тихо. Гнётов читал книгу.

Я же проснулся достаточно рано из-за очередного сеанса своего «вещего» сна.

Пока в нём всё, как и было в последней серии — белый песок, море и техник самолёта в тапочках. Пейзаж Южно-Китайского моря и берега Вьетнама налицо. Очень даже тёплая перспектива, обрисованная мне Граблиным и моими сновидениями.

Дальше поспать было уже невозможно. Концерт, солировавшего своим храпом Марка, мне уже не даст перейти в спящий режим. По случаю такого пробуждения, я решил выйти на улицу.

Утренняя обстановка на аэродроме Шинданда была тихой и спокойной. Мелкий дождь накрапывал с момента моего заступления на смену в дежурное звено. Самолёты были зачехлены. По стоянке медленно передвигались сонные часовые, а средства локации были выключены и не вращались.

С момента нашего возвращения из Осмона это первый день, когда мне удалось попасть в «профилакторий». Именно так с недавнего времени прозвали у нас домик дежурного звена. Причина банальна — сутки ты таскаешь на спине диван, читаешь книги или «расписываешь пульку» в преферанс.

Вылеты у нас последние дни практически отсутствовали. Операция закончилась и теперь основной задачей у нас является встреча очередной комиссии, которая назначена для проверки готовности полка к новому учебному году. Война войной, а план мероприятий на предстоящий период никто не отменил.

И как мы только без этого основополагающего документа раньше воевали и жили? Ума не приложу.

— Чего не спится? — встретился мне на лавке рядом со входом Дубок.

Мой техник сегодня дежурил «в звене», как и я. Выглядел он, как и всегда хмуро и задумчиво.

— Много спать вредно. Леонардо да Винчи спал по 4 часа в сутки, — вспомнил я известную легенду о великом учёном и художнике.

— Тебе такое противопоказано. ВЛК чтобы пройти, нужен режим отдыха нормальный, верно? — спросил Дубок.

— Да, Елисеевич, — ответил я и спустился со ступенек. — Навес сделали для лавочки? — спросил я, указав на «грибок» над местами для посиделок.

— Ага. Начальники каждый день ездят и спрашивают — что построили, да что посадили. Пустыня! Что тут посадишь⁈ — возмутился Дубок, орудуя небольшим ножиком.

Техник держал в руке брусок, из которого выстругивал очень знакомый силуэт. По крылу треугольной формы не узнать наш МиГ-21 было нереально.

— Домой поделку делаешь? — спросил я, присев рядом.

— Некому мне поделку делать, Сергеич. Родня вся на Кубань уехала, — сказал Дубок, похлопав себя по карману.

В двух словах Елисеевич поделился со мной своей жизненной ситуацией. Супруга от него ушла и забрала дочь. Как раз перед самой командировкой в Афганистан. О причине Дубок решил умолчать.

— Другого нашла? — спросил я.

— Лучше бы нашла. Обидел я её. Прямо на глазах дочери. Я неделю запойничал. На аэродроме отсыпался. Потом в общежитие пришёл, а в комнате никого. Вот прощальное письмо и всё на этом, — сказал Елисеевич и протянул мне сложенный тетрадный листок в клетку.

— Я читать не буду. Тебе тоже не советую, — сказал я, взял у Дубка листок и сунул ему в нагрудный карман куртки.

— А чего это? Хоть какое-то напоминание о семье.

— Так, ты жене напиши. Может, ответит. У вас же дочь, как никак.

— А что ей будет? Ей без меня спокойнее. Увидела папку в гневе, и теперь вряд ли подойдёт ко мне, — махнул своей огромной ладонью Дубок.

— Чего это ты за семью сейчас принимаешь решение? Твоё дело не выключаться из игры. Ну, то есть, из их жизни. Чтобы они видели, насколько дороги тебе, — сказал я и встал со скамейки. — А так ты всем видом показываешь, что они тебе безразличны.

— Ты чего это такое говоришь? — возмутился Дубок, вскочил с лавочки и стукнулся в крышу «грибка». — Это чего это они мне безразличны⁈

Лицо даже не скривилось от такого удара у моего техника.

— Письма