это вполне нормально, когда интересуются самолётами, прибывшими в полк.

— Также думали в Липецке и в Кубинке, — тихо сказал Краснов. — На деле там были те, кто готовился продать секреты этого самолёта. И ведь он ещё не так массово поступил в войска.

Кажется, намекает мне Леонид Борисович, что кое-кто попытается завладеть секретами МиГ-29 и здесь. Зачем вообще тогда пригнали их сюда, раз бояться слива информации?

— Присмотрись. Если нечто подозрительное заметишь или что-то вспомнишь, то сразу сообщи, — произнёс Краснов и кивнул в сторону двери.

Я не стал задерживаться и пошёл на выход.

— Даже не спросишь, как она? — спросил Краснов, намекая на свою дочь Аню.

— Леонид Борисович, тему наших отношений с вашей дочерью мы давно закрыли. Тем более, мы с ней пару месяцев назад виделись.

— Да, да, да. Она рассказала о своей командировке в Баграм. Сейчас у неё много работы. Что-то очень серьёзное пытается донести до партийного руководства, — сказал Краснов и сел на свой стул.

— И у неё есть такие возможности? — удивился я.

— Ты даже не представляешь, насколько она целеустремлённая. Бронепоезд! — ответил Леонид Борисович. — До встречи, Сергей!

Представляю себе картину, как Анечка прорывается в кабинет к условному Черненко или Леониду Ильичу. Судя по её характеру, для неё нет закрытых дверей.

Уже в машине, ответив на несколько вопросов Бажаняна, я раздумывал над словами Леонида Борисовича по поводу возможного шпиона в Шинданде. Кто мог в Афгане сливать информацию о МиГ-29?

Ну, учит документацию по нему Гнётов, так он через неделю в Липецке будет то же самое делать. Наш техсостав к самолётам не подпускают, часовые тоже не интересуются ими. Как мне кажется, среди военных нет смысла предателя искать. А вот среди гражданских инженеров, вполне. Присмотримся, прислушаемся. Может, кто себя и проявит.

В модуль мы не заезжали, а сразу отправились на «небольшую» постановку задач. Именно так можно назвать почти полсотни человек, собравшихся для зачитывания нашей обычной «мантры» на предстоящий лётный день.

Далее разошлись по интересам. Вертолётчики распределили между собой маршруты и очерёдность прикрытия на взлёте-посадке. Звено разведчиков Су-17 сидело в ожидании маршрутов на утренние вылеты. Мы и штурмовики распределили между собой цели, по которым будем наносить удары.

— Завтра ожидаем ещё и массированный удар в районе Луркоха. Снова там неспокойно, — сказал Бажанян, показывая на карте давно уже забытый нами горный хребет на юго-запад от Шинданда.

— Араратович, а кто прикрывает новые МиГи? — спросил Гусько, и все повернулись на лётчиков, сидевших в дальнем углу.

Они держались слегка отстранённо. На своей волне. Это те самые лётчики из Липецка, которым поручено опробовать новые самолёты в условиях Афганистана.

— Мужики, а вы собираетесь завтра лететь? — спросил Бажанян.

Один из них медленно поднял голову, оторвавшись от чтения Александра Дюма, но ничего не ответил.

— Полетим? — спросил он у своего товарища, который что-то рисовал в тетради.

— Я не хочу, а надо? — устало спросил он.

— Главный инженер сказал, что самолёты готовы. Может, слетаем?

Потрясающе! Как будто на прогулку собираются! Тут с каждой вершины можно получить ракету, а они расслабленные.

— Ну, давай, — согласился второй.

— Да. Слетаем по кругу. Осмотримся, — сказал любитель Дюма и вернулся к прочтению книги.

Бажанян выждал немного, а потом медленно пошёл к этим двоим. Настрой у Араратовича был очень серьёзный.

— По кругу? А может ещё и пару взлёт-посадок конвейером тебе запланировать? — спросил Бажанян.

— Если вам нетрудно. Во сколько предполётные указания?

— Представитесь, пожалуйста, — спокойно спросил наш командир.

— Майор Ткачев, а что? — слегка надменно посмотрел в сторону Араратовича этот лётчик.

— Очень приятно. А теперь покажите мне свои полётные карты, тетради подготовки на завтрашний лётный день и маршруты, по которым вы собираетесь летать на прикрытие нашей авиации.

— Товарищ… не знаю вашего звания… — улыбался второй лётчик, отложив в сторону пишущие принадлежности.

— Подполковник. Врио командира этого полка, — ответил ему Бажанян, и два лётчика засуетились. — Сидите на своих мягких попах, пока они у вас ещё целые. В этом классе есть несколько лётчиков, которые за время этой командировки уже катапультировались и принимали бой на земле.

— Товарищ подполковник, мы… — попытался что-то сказать Ткачев, но Араратович не останавливался.

— В этом классе каждый третий получал повреждения в воздухе и чудом добирался до аэродрома. Но главное — каждому из лётчиков, кроме вас двоих, не раз и не два приходилось уходить от ракет. А одному так и не удалось уйти. Мы его несколько дней назад похоронили в Осмоне, это вам понятно, мальчики?

— Предельно, товарищ подполковник, — кивнул второй лётчик. — Где можно полётные карты взять?

Вот это я называю настоящий инструктаж! Бажанян очень предметно объяснил новеньким, где они оказались.

Наутро аэродром загудел с первыми лучами солнца. Вертолёты начали раскручиваться, поднимая в воздух, воду из луж и отдельные камушки из грязи. Разведчики были уже на исполнительном, когда наше звено в составе Бажаняна, меня, Гусько и Менделя готовилось к запуску. Пока что у нас задача нанести удар в районе Луркоха по вновь обнаруженным координатам.

На утренней постановке нам довели, что будет ещё участвовать восьмёрка Су-17М3 с территории Союза. Они отбомбятся и уйдут к себе обратно. МиГ-29 тоже готовились к запуску. На прикрытие им назначили пару Буянова с Барсовым.

— Янтарь, 501й, взлёт парой, — запросил командир разведчиков.

— 501й, паре взлёт разрешил, — дал команду руководитель полётами.

В незакрытой кабине звук включения форсажа слышен отчётливо. После взлёта пошёл отсчёт до нашего времени «Ч».

— Внимание, группа 101го, запускаемся, — дал команду Бажанян, и наше звено принялось запускать двигатели.

Погодка теперь не летняя, так что пришлось в полёт утеплиться в кожаную куртку. Пока двигатель выходил на нужные обороты, я посмотрел в сторону 29х. Липецкие лётчики заняли места в кабинах и доложили о готовности к запуску в эфир.

— Группа 101го, на предварительный по готовности, — дал нам разрешение на выруливание руководитель полётами.

— Группа, выруливаем по одному, — сказал в эфир Бажанян, и порулил по влажной от дождевых луж магистральной рулёжке.

Я последовал за ним, салютовав Дубку, который приложил к голове правую руку. Проезжая мимо него, я заметил, как он аккуратно провёл рукой по левой консоли крыла. Своеобразный ритуал техников перед вылетом!

Выстроившись на полосе, Бажанян дал команду всем приготовиться и вывести обороты. До расчётного времени взлёта остались секунды.

— Обороты максимал, — доложил я, удерживая самолёт на тормозах.

— Понял. Внимание, форсаж! Паашли! — скомандовал Араратович, и мы устремились по полосе, рассекая в разные стороны остатки воды.

Отрыв, и мы взяли курс в район города Фарах. Пара Гусько через минуту пристроилась справа от меня.

— Набираем 6000, — дал команду Бажанян, и мы пошли в набор.

Заняв нужную высоту, Араратович вышел на связь с командующим на борту Ан-26РТ.

— 001й, группа 101го в двадцати километрах от точки начала боевого пути.

— Понял. Работу разрешаю,