не пишешь, посылки не отправляешь, телеграммы не шлёшь. Где твоё внимание к семье? — сказал я, пытаясь опустить руку Дубка с ножом, которую он держал в непосредственной близости от меня.

Надо ещё постараться опустить этот «рычаг»! Елисеевич, мужик здоровый.

— Чего эт я так вскипел? — почесал свой затылок Дубок. — Чуть крышу не разбил, когда вскакивал, — сказал он и снова сел на лавку.

— Так и голову разбить можно, — улыбнулся я.

— Да ну её, эту голову. Грибок пришлось бы чинить. Голова? Что ей будет. Кость, — постучал своим кулаком по макушке Дубок.

— И всё равно, чем ты думать будешь? — посмеялся я, и Елисеевич слегка повеселел.

— Ох, Сергеевич! Не унываешь ты никогда, — похлопал он меня по плечу.

С кожаной куртки после пары таких ударов во все стороны полетели брызги от дождевых капель. Я, как мог, держался, чтобы не прогнуться под такой «ударной силой» Дубка.

— Я попробую написать. Тяжело мне только слова какие-то подбирать, чтобы помириться.

— Сможешь, — ответил я и повернулся на звук приближающегося УАЗика к домику дежурного звена.

Рассекая лужи, к нам приближался автомобиль командира полка.

— Алексеевич… ой, Араратович едет, наверное, — оговорился Дубок.

Бажанян быстро выскочил из машины и направился в домик, не обратив на нас внимания. Вид у исполняющего обязанности командира полка был очень суровый.

— Кто-то залетел? — спросил Дубок.

— Не знаю, — ответил я, но на ум пришла мысль о ночных похождениях Марика.

Этот «кролик» легко мог и не в ту норку залезть, и не на тот пригорок. Но эта мысль отпала сама собой, когда на входе показался Бажанян и Гнётов.

— Мне это надоело, понял? Ты зачем на Менделя настучал особисту? — наехал на майора Араратович.

— Он мне не нужен здесь. Или вы его отсюда отправите, или я сообщу куда нужно, — сказал Гнётов. — Разрешите идти дежурить? — выпрямился он в струнку.

— Свободен, — прошипел Бажанян и заметил наши удивлённые лица. — Чего не спится? — громко спросил Араратович, когда Гнетов зашёл внутрь.

— Много спать вредно, — хором ответили мы и стали подниматься с лавочки, чтобы поприветствовать Бажаняна.

— Сидите, а то Дубок дырку пробьёт в крыше, — сказал Араратович, поздоровался с нами и присел рядом со мной. — Елисеевич, оставь нас на пару минут.

— Да, Тигран Араратович, — ответил Дубок и, стряхнув с себя деревянную стружку, пошёл в домик.

— Что слышал? — спросил Бажанян, с укором посмотрев на меня.

— Если вы о разговоре с майором Гнётовым, то ничего существенного.

— Не уймётся никак, — сплюнул на землю Араратович. — Два дня уже меня особисты вызывают на беседы. Новый оперуполномоченный, как с цепи сорвался. Рыщет везде, вынюхивает, шпионов ищет, — негодовал подполковник.

В словах Бажаняна нет преувеличения. Когда мы вернулись, то сразу попали в вереницу различных мероприятий особого отдела. Видимо, в преддверии начала работы новейших истребителей органы контрразведки сильно активизировались и вычисляют неблагонадёжных военных.

— Я имел с ним беседу. После иранского истребителя. Очень дотошный молодой человек, — сказал я.

— Поскорее бы Гнётов на переобучение уехал. Надоел стучать на всех! На завтра есть возможность нам полетать, а то засиделись, — сказал Бажанян и пошёл к УАЗику. — Ты над предложением Буянова подумал?

Вот же старики-разбойники! Продолжают воду мутить и пытаются меня задобрить. Сдался я им.

— Я Ивану Гавриловичу ответил. Решение менять не собираюсь, — сказал я.

— Не гони лошадей! Думаю, что скоро ты передумаешь, — громко сказал Бажанян и сел в машину.

Из уст исполняющего обязанности командира полка фраза прозвучала как угроза. Пока не получилось у меня связать воедино всю картину — фактическое отстранение Гаврюка, деятельность особистов, разговор Бажаняна и Гнётова. Очень всё странно.

После смены с дежурства возле модуля нас встретил Буянов.

— О, Родин! Для тебя работа есть. Умывайся, завтракай и дуй в штаб в помощь кадровикам. Начальник этого подразделения «зашивается» с бумагами по наградам и попросил себе помощника от эскадрильи.

— Иван Гаврилович, и здесь без меня не могут обойтись?

— Сергей, не нервируй меня! — отмахнулся от меня комэска. — Этот Илюша-кадровик с вечера меня достаёт, а у нас сроки уже горят. Операция чёрт знает когда завершилась, а у нас списка на награды нет и характеристики на каждого не написаны совсем.

Иван Гаврилович объяснил, что торопит их с представлением на награды политотдел армии в Кабуле. Хреков, находясь там, в госпитале, пролоббировал наши интересы каким-то непостижимым образом.

— Генерал хочет, чтобы всех наградили здесь. Прямо в Афгане, а не потом на Родине через хрен знает сколько месяцев. За это ему спасибо, конечно, — рассказал Буянов.

— Товарищ подполковник, разрешите, в другой раз помогу. После смены в дежурном звене разве можно привлекать? — пытался я хоть как-то откосить от такой работы.

— Родин, хоть одну причину мне назови, и я с радостью отправлю туда Барсова, — сказал Буянов, и Марик с надеждой посмотрел на меня.

Вот ему-то очень хотелось пойти в кадры и покрасоваться перед девушками. Давно он на Асю засматривается, так что она для него как первая строчка в турнирной таблице. Очередное достижение в копилку.

Придумать причину было сложно. Хотя можно притвориться Мариком — дурачком.

— Иван Гаврилович, так я в документах не смыслю ничего. Там же придумывать нужно, а у меня с фантазией очень плохо. Как напишу представление вам на какой-нибудь «Орден Сутулого» сидя в кабинете, так вы меня потом…

— Потом я тебя за это и ухандокаю! — перебил он меня. — У тебя два пути из модуля сегодня. Один в штаб в отдел кадров с бумажками, чаем, конфетками и девушками. Второй — тоже в том направлении, только для работ по обустройству нового стартового домика нашей эскадрильи. Выбирай.

— Товарищ подполковник, так, а я почему не имею права выбора? — спросил Барсов. — У меня с фантазией всё хорошо, — улыбался Марк.

— Вот и прояви фантазию, когда будешь обшивать наш новый класс подготовки к полётам.

Надо быть дураком, чтобы не воспользоваться сейчас своим правом выбора. Лучше потерпеть общество и странности рядового Кисель, чем заниматься ремонтными работами.

«Вооружившись» кое-чем мощным из запасов привезённого мной из Союза, я отправился в сторону штаба. На входе мне встретился капитан по имени Илья — кадровик, к которому я сегодня приставлен в помощь.

— Сергей, объясняю задачу…

— Илья, не утруждайтесь. Я знаю, как у нас всё делается. Дайте мне список и листы бумаги, — остановил я его, а то можно будет долго слушать официальный инструктаж перед этой творческой работой.

— Ну и хорошо. Много не придумывать, а то могут и не подписать, если покажется слишком всё идеально, — сказал капитан и направился вместе со мной к кабинету отдела кадров.

Внутри уже вовсю строчили на печатных машинках реляции и представления девушки, прерываясь только для проверки фамилий в списке.

— Обеспечил… Сколько ему написать? — спросила пышечка Зоя, повернувшись к девушке в погонах младшего сержанта за соседним столом.

— Пиши 50 вылетов. Мы кому-то уже писали