– Твою мать, – ругнулся я, подхватывая камуфляжного подмышки. – Не могли на минуту позже явиться, я бы успел тут прибраться.

Мой «язык», видимо, оказался из командиров. Я утащил его в кустарник, за которым прятался перед атакой, потом «майора» и девицу туда же уволок. Сапогами загребая землю, пытался прикрыть кровь, а вот водилу не успел, пришлось сунуть его в машину и закрыть дверь. Едва я успел спрятаться за корпус «эмки», как среди деревьев появился капот переднего грузовика – полуторки с красными санитарными крестами на брезенте тентованного кузова. На второй полуторке крестов не было, следом въехала на лесную поляну «эмка».

Кто-то спросит, как я нашёл эту поляну в лесу, как «язык» мог на пальцах объяснить, где искать отстойник и базу? Однако всё было просто, на поляну вела заброшенная дорога со свежей колеей. Такая тут была одна. Именно по ней я и вышел к отстойнику и подсчитал количество захваченной техники. По словам «языка», ночью им с самолётов должны были высадить полноценную роту, место они уже подобрали. Правда, никто в ней не говорил по-русски, но зато все в нашей форме. Их задача – уничтожение нескольких стратегических объектов, налёт на какой-то армейский штаб РККА – «язык» не знал, на какой – и перед подходом передовых частей – захват важных мостов. Каких именно, до них пока не доводили. Им требовалось десять грузовиков и несколько легковых машин. Захватили девять грузовиков и три легковых, с прибытием последних стало на три единицы больше. Главное, диверсантам как-то удалось захватить броневик, БА-10, я его тушу видел в стороне, видимо, другой пост сработал, «язык» мне о нём ничего не сказал. Экипаж уже сформировали, доставят с той ротой. Будет в сопровождении и в усилении.

Вот такие дела тут творятся. Новые сведения я получу от камуфляжного, а сейчас нужно разобраться с тремя прибывшими диверсантами, ну и освободить девчат.

Пока машины заезжали на поляну и их водители с несколькими разворотами загоняли их под деревья, чтобы невозможно было разглядеть с воздуха, мне пришлось постараться, чтобы меня не заметили за кузовом легковушки. Наконец моторы стихли, и диверсанты покинули кабины, выкрикивая какое-то имя. Вполне возможно, часового, которого я положил первым.

Выскользнув из-за корпуса «эмки», я добежал до ближайшего грузовика, это был ГАЗ-ААА с зенитным счетверённым пулемётом в кузове, он скрыл меня от диверсантов, и, выскочив из-за машины, метнул над капотом два ножа в спины диверсантам. На бегу достав третий нож, метнул его в третьего противника, который уже разворачивался в мою сторону, вскидывая к плечу карабин. К моему удивлению, он умудрился отбить нож прикладом в сторону, но четвёртый клинок вошёл в его горло. Тот секунду постоял, но тут внезапно раздался выстрел, пуля вошла в землю между нами, видимо, тот сжал пальцы и нажал на спуск, после чего упал на спину.

– Тьфу ты, блин, нашумел всё-таки, – сплюнул я.

Достав пистолет, я осмотрел кузовы. В санитарной полуторке нашел испуганных связанных девчат в красноармейской форме с эмблемами медиков. Откинув полог, я забрался в кузов и, успокаивающе бормоча, освободил их.

– Ты кто? – спросила одна с красными от слёз веками и искусанными до крови губами, при этом растирая руки и стыдливо поправляя юбку. Белья у них не было, «язык» не соврал, что они всласть успели повеселиться с ними.

– Александров. Артур Александров, агент два ноля с правом убийства, – шаркнув ножкой и склонив голову, представился я.

– Чего? – переспросила другая.

– Мимо я шёл, – вздохнув, ответил я, сетуя, что Флеминга на них не хватает. – Вот решил помочь. Давайте вылезайте. Сейчас немцы на выстрел набегут, до их базы тут с полкилометра, могли услышать, так что руки в ноги и бегом.

Я помог девчатам спуститься, выдал каждой по карабину и указал направление.

– Там дорога, где вас захватили. Немецких диверсантов на посту я уже уничтожил, так что скорее всего там работают следователи. Покажите им, в какой стороне находится отстойник, то есть эти машины, пусть высылают сюда людей.

– А ты? – спросила третья. Невысокая, но удивительно красивая, с косой до попы и синяком на скуле. Видимо, не давалась.

– А я тут немного повоюю, – зло усмехнулся я, после чего быстро сообщил адреса местных помощников немцев, чтобы девчата передали информацию сотрудникам госбезопасности, и рявкнул: – Бегом!

Девчата кинулись вглубь леса, но как-то неуверенно. После группового изнасилования удивительно, что они вообще ходить могли. Не успели девушки скрыться среди деревьев, когда я подбежал к камуфляжному и, расстроенно поморщившись – времени на допрос у меня не оставалось, добил его ножом. Потом забрал велосипед и, сделав крюк, я направился к базе. Насчёт того, что выстрел могли слышать, я не солгал, в стороне цепью, сторожась, прошла группа солдат, кто в нашей форме был, а кто и в камуфляже. Кстати, камуфляж отстойный – двухцветный.

Я оставил велик в кустарнике и, не сбавляя хода, двинул к базе. Пока там мало немцев, стоит поработать и еще уменьшить число их голов. База находилась на крохотной полянке, где в ряд стояло шесть палаток, каждая на десять человек. Метрах в тридцати – крохотный ручей.

Часовых было три, причём держались они настороже, поэтому пришлось постараться и оббежать лагерь по кругу, чтобы убрать их. Третий и последний часовой находился на посту у отдельно стоявшей палатки, видимо штаба, тот был на виду. А так как на поляне находилось четыре диверсанта, брать его на нож сразу я не рискнул. Кстати, похоже, тройка немцев чем-то провинилась, потому как крепкий парень в форме красноармейца с треугольниками старшего сержанта, командуя на немецком языке, проводил муштру, заставляя отрабатывать их разнообразные приёмы: то оружие на плечо, то шаг отбивать.

Ждать, когда они закончат, я не мог, всё-таки скоро отправленные к отстойнику разберутся, что к чему, и известят базу, поэтому стоило поторопиться. Быстро прикинув свои действия, я выработал несколько вариантов противодействия на разные случаи. Тем более палатки стояли закрытыми, хотя из штабной и доносился монотонный голос, причём на русском и заметно усталый. Как бы там не пленного допрашивают. Так вот, продумав варианты, я скользнул к часовому со спины, чиркнул ему ножом по горлу и, пока тот падал, метнул с двух рук ножи в старшего сержанта и одного из отрабатывающих наряд – не знаю, как это называется у немцев. Потом сразу два других ножа в оставшуюся двойку и, взяв наизготовку вальтер и нож, скользнул в штабную палатку. На меня удивлённо вытаращились четверо: писарь в нашей форме, два офицера, как ни странно, в немецкой форме – капитан и обер-лейтенант, а также на складном стульчике – наш командир с избитым и окровавленным лицом. Капитан железнодорожных войск. Его и допрашивали. Руки у него были связаны за спиной, видать, буйным был.

Метнув нож в гауптмана, он мне казался по движениям самым опасным, я прошипел остальным:

– Тихо, не то прикончу.

Это не помогло, писарь уже начал открывать рот, да и лейтенант лапал кобуру, поэтому раздалось два выстрела, отчего в их лбах появились аккуратные дырочки, а я подогнул колени и наполовину вывалился на спину из штабной палатки. И сразу вскинул руки с пистолетами. Успел вовремя, из соседней палатки полезли диверсанты, из другой выглянули ещё двое, причём в лётной форме люфтваффе. Диверсантов было всего трое, к моему удивлению. Видать, отсыпались после ночной смены, так что я их тут же и положил. Причем не используя ТТ, а стрелял из трофейного оружия, чтобы сильно не насторожить ушедшего к отстойнику противника. А летуны, видно, со сбитого штурмовика или бомбардировщика, их я тоже положил, поморщившись. «Язык» из их лётной банды мне бы пригодился.