– Это всё? – Сталин пролистал доклад. – Есть новые сведения об Оракуле?

– Появилась информация, что он успел поучаствовать в уничтожении группы диверсантов. Взято шесть пленных и много трофеев, но он опять ушёл, погоня ничего не дала. Чуть позже один из наших патрулей опознал его и также пытался взять, но Оракул снова ушёл, пользуясь темнотой. Полчаса назад мне доложили об этом. Пока информации о местонахождении Оракула у нас нет. В том районе смешались наши и немецкие подразделения, линия фронта зыбкая. Поиски были свернуты. Думаю, цель Оракула – тылы противника. Пока ведем работу с теми, кто с ним общался, а также протоколируем места его схваток с немецкими диверсантами. По предварительному заключению моих специалистов, Оракул обладает высоким уровнем подготовки и боевого опыта. У диверсантов практически не было шансов.

– Хорошо, все дополнительные материалы мне на стол, – кивнул Сталин. – Приказ по особым отделам тот же. Доставить Александрова в Москву, можно задействовать любые силы и подразделения для этого. Но вежливо, учти это. Парень, похоже, с характером.

– Сделаем, товарищ Сталин. Разрешите идти?

– Идите.

Утром я позавтракал последней банкой, больше консервов у меня не было, а калории требовались молодому растущему организму. Потом почистил зубы, умылся и, собравшись, направился по полю дальше. Нужно найти полевую дорогу, добраться до ближайшего лестного массива и там переждать, пока немцы двинутся дальше. Я хотел оказаться в глубоком немецком тылу, поймать пару фельджандармов, они обо всём знают, и в буквальном смысле слова выбить у них информацию, где расположены ближайшие полевые аэродромы немцев. Охоту на немецких лётчиков я отменять не собираюсь.

По дороге, поднимая клубы пыли, шли немецкие моторизованные войска. Пехоту я пока не видел, правда, однажды обнаружил двигающуюся навстречу роту на велосипедах. Немцы на меня особо не обращали внимания: ну, едет паренёк и едет. Только встретив велосипедистов, я напрягся, могут и отнять моё транспортное средство, а воевать сразу со всей ротой… тяжеловато будет.

Проводив взглядом эту роту, я с облегчением вздохнул. Не обокрали. Почти все солдаты были в нательном белье, в кепи и при оружии, ранцы и снятая форма приторочены к багажникам. В принципе, понять их было можно, сам обливался потом под изнуряющими лучами солнца.

Впереди уже появился большой лесной массив, из которого шли и шли немецкие войска. Добравшись до опушки, где находился регулировщик – ну молодцы, даже до такого додумались! – я свернул на малоезженую дорогу и через метров триста углубился в лес. Ушёл на полкилометра, потом прислонил велосипед к первому попавшемуся дереву и пробежался вокруг. Мне нужно было место для лагеря неподалёку от воды. Нашёл километрах в двух сначала ручей, а поднявшись по нему, и питающий его родник, а рядом в ста метрах ельник. Сбегав за велосипедом, я организовал в ельнике лагерь. Это было не сложно. Выбрал самую большую ель с густыми ветвями до самой земли, подрубил нижние ветви, стараясь не проредить их, главное, чтобы там можно было стоять на коленях, и сделал шалаш. Лапник сложил на землю, натянул плащ-палатку – и готово. Велосипед я спрятал под соседней ёлкой.

Потом ещё побегал, собирая сухостой, и порубил его на дрова, сложил поленницей у велосипеда, и только закончив с этими приготовлениями, проверил одежду. Капли крови обнаружились только на сапогах. Я был аккуратен. Помыл их в ручье и только уж потом направился к дороге. Мне нужен был «язык», и лучше всего из жандармов.

Шагая по лесу, я пропустил мимо крупную группу окруженцев. Человек триста, не меньше. Некоторых несли на носилках. Потом продолжил путь, размышляя о планах на будущее. На ближайшую неделю у меня в планах уничтожить личный состав двух бомбардировочных подразделений – искать тот экипаж борта под номером тридцать семь мне было лень, всех уничтожу, – но это и так понятно, уже не раз говорил об том. Нет, я подумывал, не пора ли устроить большую стирку: одежда не раз пропитывалась потом и попахивала, так что вернусь из поиска, и будет у меня работа. Вторая причина, почему я иду к дороге, заключалась в том, что продовольствия у меня было мало, и я планировал его пополнить за счёт немцев.

Кстати, пока шёл, поглядывал на следы вокруг. Для простого человека лес покрыт сплошным ковром прошлогодней листвы и проросшей травы, однако для меня следы как открытая книга. Было такое впечатление, как будто взяли одну дивизию и погоняли её от одной опушки до противоположной, причём несколько раз. Встречались следы лошадей, а также колеи от телег и пушек. Много же тут по лесу народу шастало!

Навстречу мне попались ещё две группы окруженцев. Одна, к некоторому моему удивлению, катила прямо по лесу небольшую пушечку, уже не однажды виденную мной «сорокапятку». Бойцы, подталкивая ее, помогали уставшей лошади в постромках. Всего в этой группе было двадцать семь человек при двух командирах, если судить по фуражкам и форме.

Наконец, я добрался до лесной дороги, по которой непрерывным потоком двигалась боевая техника вермахта. Даже промежутков не было. Как «языка» брать? Вспомнив о регулировщике при выезде из леса – главное, что у того была бляха на груди, – я двинулся по лесу метрах в пятидесяти от дороги. Скоро обед, одиннадцать часов уже, а у немцев порядок. Значит, движение на дороге стихнет, что позволит мне взять «языка».

Всё же я не ошибся. И бляху приметил на груди регулировщика, и замаскированный мотоцикл на опушке был, а то я уж думал, мне показалось. К мотоциклу прилагались два немца: один спал, другой на небольшом костерке готовил обед. Принюхавшись, я понял, что в одном котелке гороховая похлёбка, а во втором, похоже, каша. Подумав, я решил не брать эту группу сразу. Пусть сначала еду приготовят. Они съесть не успеют, а мне будет в радость.

Я положил подбородок на кулаки и, поигрывая бровями, из-под куста наблюдал за тем, как устроилось подразделение дорожной полиции вермахта. В каждой дивизии есть взвод фельджандармов, какой части принадлежат именно эти, я пока не знал, но ещё не вечер. Мельком посмотрев на солнце, мысленно добавил: обед ещё.

Колонны всё шли и шли, и тот регулировщик, сверяясь со списком, или направлял подразделения прямо, или приказывал поворачивать. Большинство шло прямо, налево всего две колонны отправил, направо семь. Интересный списочек, надо позаимствовать.

К обеду поток транспорта начал ослабевать, с этим я не ошибся, однако за очередной колонной на перекрёсток выехал ефрейтор на лёгком мотоцикле. Подъехал к регулировщику, что-то тому сказал – из-за незаглушённого движка я не расслышал, что именно, – достал из планшета лист, забрав при этом старый, со списком. Жандарм после каждой проходившей колонны делал отметку на этом листе, так что, скорее всего, этот список отправится в штаб корпуса и попадёт на стол офицеру, отвечающему за передвижение войск. Споро работают и профессионально, ничего не скажешь.

– Вот гад, – пробормотал я, зло посмотрев на весело попрощавшегося с регулировщиком ефрейтора. Тот увозил от меня такой интересный документ!

Одиночка скрылся, а регулировщик, пропустив две колонны, сделал отметки в новом списке и, убедившись, что больше никого нет, направился к разбитому у мотоцикла лагерю. Обед, кстати, уже минут пятнадцать был готов, повар поднял соню и пару раз сигнализировал тому, что работал на перекрёстке. Без него они не начинали.