– Марки или рубли? – спросил продавец.

– Марки.

Тот назвал сумму, и я заплатил, к его удивлению. Покинув аптеку, я поспешил убраться также и из город, проверяясь, нет ли слежки. Её не было. Добравшись до своего схрона, я переоделся, нацепил очки. Посмотрел, как выгляжу, в карманное зеркальце и, заняв седло велосипеда, покатил вокруг городка подальше.

В следующие шесть часов в основном ехал. Пообедал всухомятку, и продолжал движение, стараясь никому не попадаться на глаза и избегая населённых пунктов, пока не добрался к своей цели.

Когда до аэродрома осталось пара километров, я свернул к роще и озеру, что находились рядом. Искупаюсь, наконец постираюсь, ну и вечерком разведаю все подходы. Кто где живёт, кто где ночует. Меня интересовал только лётный состав.

Закончив с созданием замаскированного лагеря, я занялся стиркой. Потом полчаса релаксировал в воде, выгоняя накопившуюся усталость. Собрался, надел комбез техника и направился к аэродрому.

Практически полностью стемнело, так что можно было действовать. Дальше я просто выкрал офицера, покинувшего территорию аэродрома, и на велосипеде покатил в сторону большого села в трёх километрах от части, и там жёстко допросил пленного. Тот подтвердил, что часть не сменила места расположения. Как будто я не знал! «Хейнкели» постоянно гудят моторами – то на задание, то возвращаясь с него. От офицера же я узнал, что бомбардировщик с бортовым номером тридцать семь – из их части, и он пережил первые дни войны. Выяснил данные пилота и его экипажа. Более того, этот офицер отличался замечательной памятью и помнил также номера оставшихся двух бортов звена, что участвовали в налете на поезд. Один борт был сбит сутки назад, но лётчики уже прислали сообщение, что их подобрали диверсанты, действующие в советском тылу. Второй экипаж был на месте. Как и все, отдыхал после тяжёлого боевого дня. Узнав данные лётчиков сбитого «хейнкеля», я только грязно выругался. По странному стечению обстоятельств, это были те двое, что я уничтожил на базе диверсантов. Выжили двое из пяти, остальные погибли, но и этих моя кара настигла. Случайно, но всё же. Эх, знал бы, что именно их я ищу, просто так они бы не умерли.

Так я получил сведения о том, где проживает лётный состав, и задумался. Простые летчики проживали в большинстве своём в казармах, как и технический персонал, однако многие офицеры квартировали в селе, как и мой пленник. Пилот и его экипаж жили на территории аэродрома, там достаточно жилых построек, чтобы всех вместить, всё же здесь ранее располагалась целая дивизия ВВС СССР.

Это подсказало мне отличную идею, как действовать дальше. Получается, зря я организовывал лагерь, воспользоваться им не получится. Ну, да ладно.

Дальше я действовал просто. Из части, в основном на постой, в село отпускали офицеров, и продвигались они если не на машинах, то на велосипедах, мотоциклах или вообще пешком. А так как боевая работа была закончена, они как раз потянулись по своим квартирам. Этого офицера я добил, мне живой свидетель не нужен, и начал охоту. Грузовики и легковушки я был вынужден пропускать, разом без шума не возьму, а вот одиночек и тех, кто двигался на мотоциклах, перехватил всех. Так что у дороги скопились три мотоцикла: один с люлькой и два одиночки, – и шесть велосипедов, а всего я взял тринадцать нелюдей. Среди тех, кого я положил, никого из нужных мне экипажей не было, поэтому умерли они хотя и не своей смертью, но издеваться над телами я не стал. Один раз была вспышка в поле, и тогда пострадал стрелок-радист, но я не живодёр. Умертвлял профессионально, но и только. Однако это других, а вот над экипажами тех двух бортов я уже повеселюсь по полной. И чтобы не было недоразумений, обязательно поясню, почему я их вывернул наизнанку через задницы.

Всего работа на дороге заняла у меня около часа, после этого я помыл руки и оружие, то есть ножи, и пользуясь тем, что на луну наползли облака и вокруг стало хоть глаз выколи, побежал к аэродрому. Все строения мне были известны, офицер при допросе выложил, кто где ночует, вот я решил навестить дом, где в квартирах расположились лётчики, и казармы их экипажей, штурманов и стрелков. Там же жил персонал нужных мне экипажей.

Первым делом я навестил летунов. Дом был на восемнадцать квартир, я вскрыл все и поработал над этими нелюдями. Везде на стенах писал кровью на немецком: «Не бомбите госпитали, медсанбаты и гражданское население. Если не прекратите, вернусь и отомщу».

Четверых лётчиков повесил на люстре на их же кишках, стараясь к каждому подходить индивидуально. Причина была. Это были те самые офицеры борта номер тридцать семь. Там же на паре листов изложил, почему с ними поступил именно так, описав произошедшее с поездом и как один из нелюдей расстреливал мирных пассажиров. Пусть другим будет уроком.

Закончил я далеко за полночь. Работы было много, всё же двадцать семь человек отправил на тот свет, в некоторых квартирах жили не по одному лётчику. Потом направился к казарме по водосточной трубе, поднялся на третий этаж и, скользнув в открытое окно, оказался посередине нужного помещения. М-да, запашок тут был отменный. Ещё бы, почти пять десятков человек проживает, странно, что ещё не все окна открыты, а лишь несколько. Ещё меня удивило, что во всех окнах были вставлены новые стёкла. И когда успели? Вот это порядок, вот это я понимаю.

Как убить пятьдесят шесть лётчиков, шесть нелюдей и дневального незаметно для остальных? А я скажу: сложно, но возможно. Конечно, как с теми лётчиками, живьём их резать и сдирать кожу не получится, и те-то умудрялись орать сквозь кляпы, а тут пришлось действовать совсем по-другому. Просто обходить и уничтожать ножом. Затупился один, воспользовался вторым. Когда и тот затупился, резать было уже некого, и теперь оставалось составить картину для тех, кто первым сюда поднимется, ну и для следователей. Естественно, веселился я только над членами тех экипажей, что числились в двух нужных мне бортах. Мне их койки указал дневальный перед смертью. Я отрезал головы, руки и ноги, менял их местами, кому голову на живот положил, кому ноги приставил вместо рук и наоборот. Одну голову положил на стол в центре. Про надпись не забыл. На белой стене кровью написал: «Месть. Будете бомбить мирное население, санитарные эшелоны, санмашины и госпитали, вырежу весь лётный состав люфтваффе. Пусть каждый лётчик знает, что нажатием на гашетку он приближает свою смерть. Очень мучительную смерть».

Я подумывал подписаться, я всегда гордился своими делами, даже такими нелицеприятными, но передумал. Не боялся, нет, просто это у меня не первая акция, могут и перехватить. Описание моё абвер быстро добудет. Контактировал со многими, и наверняка кто-то попал в плен к немцам – слишком немцы быстро продвигались вперёд. Не зря общался, мне эта игра в кошки-мышки нравилась, посмотрим, кто кого. Ну, и яркий след для Гриши, если он, конечно, в этом мире.

До рассвета оставалось около часа. Я спустился так же, как проник в казарму, избежал встреч с патрулями и часовыми. Пройдя зону безопасности с колючей проволокой, добежал до озера, скинул сапоги и ухнул в воду. Там я стянул комбез, оставив его плавать на воде, потом постираю, и стал отскребать чужую кровь – та успела подсохнуть, а я был покрыт ею с ног до головы. Даже волосы тщательно промыл – кстати, пора постричься. Отстирал комбез и повесил его на куст сушиться. Потом помыл сапоги, оделся, вывел велосипед и отправился к мотоциклам. Похоже, пропажу этих офицеров ещё не заметили, мотоциклы были на месте. Я взял тот, что с люлькой. Погрузил на него велик с поклажей и поехал подальше от этого аэродрома. Бак был полон.