– Есть новости об Эмми? – переменила я тему.

– Ухватиться не за что, Лия. Ее следов нет нигде. – Кайл вновь оглядел мое жилище.

Я вспомнила, как он спросил несколько дней назад: «Дом ведь оформлен только на вас, правильно?»

Пальцы у меня задрожали. Нервы или гнев – я не разобрала.

– Вы мне не верите.

Нет никаких доказательств ее жизни в этом доме и городе – вот что Кайл пришел сказать. Нигде нет доказательств существования девушки по имени Эмми Грей. Словно я выдернула ее из своих фантазий и выпустила на свободу.

– Вы не верите, что стряслась беда. – Руки мои сжались в кулаки.

Кайл вскинул ладони.

– Верю, Лия. Верю. Я чувствую, что-то происходит. Только пока не понимаю, что именно.

– Простите, вы что, не понимаете смысла фразы «человек пропал»?

Он зажмурился.

– Я полагал, заявление про соседку – ваш способ обратиться ко мне и рассказать о другом. Сведений про нее ноль, перспективы никакой, и, если уж совсем честно, я заподозрил, что это просто химера. Решил… В общем… Подумал, вы таким образом пытаетесь заманить меня к себе и поговорить о Коббе.

Я резко хохотнула:

– Вроде как на дружбу напрашиваюсь, да?

То есть я, значит, испугалась и сочинила себе оправдание? А соседка… Она через пару дней неожиданно вернется из отпуска, про который я очень кстати позабыла.

– Значит, все по-настоящему. – Кайл постучал по бумагам. – Ее зовут Эмми Грей, она жила здесь до понедельника, и с тех пор вы ее не видели. Вам неизвестно, где она.

– Да, все по-настоящему. Вы считали меня лгуньей! В голове не укладывается…

– Не лгуньей, нет.

– Да, лгуньей! Я нашла порванную цепочку Эмми на заднем крыльце. Я показала вам цепочку!

– Я помню, помню! Но я не обнаружил об Эмми Грей никаких сведений. И подумал, что вы чего-то недоговариваете. Подумал… Простите, я был не прав.

Как раз наоборот, он был прав. Близок к истине. Я действительно кое-чего недоговаривала, просто Кайл направил свои подозрения не в ту сторону.

– Да, а теперь выясняется, что кавалер моей пропавшей соседки – преступник. А он, между прочим, бывал у нас дома.

Если Джим напал на Эмми, то не вернется ли он за мной? Я ведь его видела. Свидетельница, которая может дать описание, сообщить имя.

– Вдруг у него ключи Эмми? – добавила я.

Свет в доме… Неужели это был Джим? Приходил за какими-нибудь забытыми уликами? Заметал следы по списку. Нет ли в списке и меня?

Кайл отвернулся, куда-то позвонил, назвал собеседнику мой адрес и попросил немедленно прислать специалиста. Сел на диван.

– Значит, так. Вполне вероятно, Эмми с кавалером махнули куда-нибудь вместе и с ней все в порядке. – Он поднял руку, не дав мне возразить. – Хотя лучше не рисковать. Джеймс Финли звонил сюда. Мы его задержим и допросим. Вы же первым делом смените замки, очень вас прошу. Мне сразу станет спокойней.

Я не спорила. Правда, нужно согласовать все с владельцами, но это позже. Попрошу разрешения сначала или прощения потом – я всегда склонялась к последнему варианту.

– Простите, Лия. Я вас неправильно понял. Виноват.

Складно извинился, как по писаному. И очень уж легко, на мой взгляд.

Я не ошибалась – Кайл с самого начала меня оценивал. Чуял какую-то тайну, она его манила, и он пытался меня разгадать. Вот только теперь я закрылась. Щелкнула замком.

– Обещаю отнестись к ситуации со всей серьезностью. Даю слово.

Рука Кайла легла на мою, словно я нуждалась в утешении. Но я не ответила.

– Расскажите мне все, – предложил он. – Опишите ее.

Кайл словно бросал вызов: убеди меня. Докажи, что Эмми Грей существовала – жила и любила, – что она заслуживает поисков.

Это я уже проходила: ломала копья на редакторских совещаниях по поводу своих статей. Доказывала их важность и злободневность. Приводила доводы, почему статья должна заинтересовать редактора и почему она непременно заинтересует читателя. Находила нужный ракурс – и била.

Я не знала, искренне ли говорит Кайл. Зато я знала, как сделать Эмми настоящей. Знала, как его убедить. Я позвала Кайла за собой, показала ее спальню, одежду. Сумел ли он мысленно увидеть живую Эмми, представить ее в этой самой комнате? Его взгляд остановился на часах на комоде, но Кайл их не тронул.

И я вызвала Эмми к жизни. Вызвала ради него.

* * *

Эмми, которую я встретила во второй раз, оказалась гораздо тоньше той девушки, которую я встретила восемь лет назад. Когда мы были моложе, она носила джинсы с заниженной талией и короткие футболки; обнаженная полоска кожи над самыми бедрами так и молила мужчин о прикосновении. И они касались. Я наблюдала, как их руки скользили по спине Эмми, по ее бокам, как мужчины говорили «извините», ненавязчиво придерживали ее за бедра и проходили мимо. Эмми словно не замечала. В моих воспоминаниях зияет пробел длиною в восемь лет, и рассказать о них Кайлу я не могу ничего, однако вот что я знаю, знаю наверняка.

Эмми спит с открытым ртом, на правом боку. Кончик носа у нее всегда холодный. Она не боится орудовать ножом.

Смеется, когда нервничает, и умолкает, когда злится. Сбоку под ребрами у нее шрам, белый и выпуклый, а на плечах и верхней части спины – россыпь веснушек.

У деревянных стен плохая шумоизоляция, вот откуда я знаю Эмми так хорошо. Старые скрипучие полы. Вентиляционные отверстия в наших спальнях, расположенных друг напротив друга. Общий санузел. Иногда одной из нас срочно нужно в туалет, когда другая принимает душ, или наоборот. Этим летом я вытащила жало из ее спины. А восемь лет назад Эмми подхватила грипп, который ударил по мозгам, она была безумной и жутко горячей, дико хотела пить, но не разрешала отвезти ее в больницу; единственный компромисс – прохладная ванна, от которой я не отходила ни на шаг, боялась, что Эмми отключится и утонет.

Я знаю ее так хорошо, потому что восемь лет назад она порой стучала среди ночи в мою запертую дверь и говорила: «Он храпит», или «Синдром беспокойных ног», или «У него не руки, а тиски, еле выдралась». Эмми ложилась рядом; я периодически выныривала из сна и чувствовала, как она сзади тычется мне в шею носом – вечно холодным, даже в летнюю жару. Вновь засыпая, я слышала ровное дыхание Эмми.

Как только я все это рассказала, вдруг ощутила нестерпимую жажду: воздух стал очень сухим, в горле запершило, точно я выдернула что-то из самых потаенных глубин. Я облизала губы – язык прилип к небу.

Кайл застыл посреди спальни Эмми, как зачарованный. Я соткала историю, околдовала его, он стал моим.

– Все не так, как вы думаете, – произнесла я.

Глаза у него чуть прищурились, дыхание замерло. Этому я тоже научилась. Чтобы кого-то заполучить, нужно поделиться с ним частичкой себя. Чем-то пожертвовать. Чем-то настоящим.