С другой стороны, ее поступок был демонстрацией неблагодарности. Или он ошибался? Габриэль не мог решить окончательно. Ему было трудно оценивать случившееся объективно, так как со многих точек зрения он оставался абсолютно неудовлетворенным.

Перед его мысленным взором возник образ ее обнаженного, бледного в лунном свете тела, ее темно-алых губ и крика восторженного удовлетворения в конце. Недолгих минут удивительной открытости, перед тем как кольцо страха вновь сомкнулось вокруг нее.

Но что стало причиной возвращения этой мрачной тени? Нечто вполне реальное. Он тревожился за нее и за ее безопасность, несмотря на то что сам же считал такое беспокойство глупостью со своей стороны. Она отвергла его помощь. И ему следует забыть о ней.

– О чем ты задумался? Так нахмурился… – спросил Страттон, оторвав взгляд от карт.

– Я думаю, почему ты постоянно выигрываешь, а я проигрываю.

– Возможно потому, что я веду правильный образ жизни, а ты нет.

– У меня нет никаких оснований полагать, что правильный образ жизни приносит какую-то выгоду, поэтому причина явно не в этом.

– Ты уже попробовал и был разочарован?

– Ну, скажем так: я опустил одну ногу в озеро правильного образа жизни и почувствовал, насколько холодная там вода.

Слова Габриэля заставили Страттона задуматься.

– Мне надо время, чтобы осмыслить этот образ.

– Не думаю: я тебе ничего особенного не сказал.

– Нет, ты сказал, и сказал очень многое.

Жестом Страттон отослал крупье прочь и, поставив локти на стол, внимательно воззрился на Габриэля.

Тому это не понравилось, он пригласил крупье и попросил раздать карты.

– Какая чепуха! Как будто ты знаешь меня или вообще кого бы то ни было настолько хорошо, что можешь просто посмотреть в глаза и понять, что они подразумевали под какой-то туманной фразой…

– Конечно, это имеет отношение к женщине. Здесь не может быть никакого сомнения.

Габриэль сделал вид, что не обращает внимания на слова друга, и взял свои карты. И вновь невезение – очень плохие карты. Шанс выигрыша был практически нулевым.

– Ты пытался вести правильной образ жизни в вопросах, касающихся отношений с женщиной, что, как я полагаю, означает следующее: ты не соблазнил ее, даже имея такую возможность.

Габриэль выложил две карты и взял еще две.

– Так как последнее время не было никаких сплетен о твоих приключениях, следовательно, мы имеем дело с каким-то тайным обожанием. Твоя пастушка?

Габриэль внимательно разглядывал свои карты, несмотря на то что давно знал: он проиграл!

– Кажется, я попал в точку.

– Ты вообще ничего не видишь, не только этого.

– Вижу. Когда тебя на чем-нибудь ловят, ты сразу прищуриваешься.

– Я смотрю в свои карты, а освещение не очень хорошее.

– Значит, ты виделся со своей пастушкой. Ты сдержал свои импульсы и это не произвело на нее должного впечатления.

– Оно произвело на нее очень большое впечатление.

– Но новых встреч не будет. Вот откуда холодная вода правильного образа жизни.

– Я не сказал, что новых встреч не будет. Говоря о холодной воде, я имел в виду самоограничение…

– Ты хоть имя-то ее узнал?

Габриэль швырнул карты на стол и встал.

Страттон снова извлек свои карманные часы.

– Сколько еще времени ты собираешься держать меня здесь?

– Можешь проваливать.

– Прямо сейчас? Но мы же не хотим, чтобы Клара сердилась на тебя.

– Иди. Я настаиваю.

– Мы можем еще часок поболтать, если это необходимо.

– Иди домой. Иди к черту. Иди куда угодно, прежде чем я не надавал тебе тумаков.

Два дня спустя поздно вечером Габриэль пришел в дом своего брата. Слуга больше не спал у дверей, возможно, надеялся на очередной визит герцога и на шанс получить плату за свою ненавязчивость.

Увидев Габриэля, он вскочил.

– На рассвете, как обычно, ваша светлость?

Габриэль протянул ему деньги.

– Нет. Сиди здесь. Если я не приеду к половине одиннадцатого, уходи до рассвета.

Парень с любопытством взглянул на хозяина, но принял приказание без лишних слов.

– Мне, по-видимому, следует сообщить вам. Лорд Гарольд написал, что возвращается через несколько дней.

– Недолго длилось его отсутствие. Стоило ли вообще уезжать.

– Он прибудет с визитом – и сразу же уедет.

А зачем Гарри нужен этот визит? Однако у Габриэля не было времени на раздумья. Он уже давно отказался от попыток понять Гарри.

Габриэль спустился вниз, открыл садовую калитку, затем поднялся по лестнице в библиотеку. Устроившись поудобнее в кресле, он вынул карманные часы и положил на диван рядом с собой.

Некоторое время назад он поместил еще одно объявление в газету. «Пастушка, в то же время, в том же месте 10 июня». Через двадцать минут станет ясно, увидела ли она это объявление и решила ли на него откликнуться.

Сегодня он не принес с собой шампанского, что явилось свидетельством его плохих предчувствий. В прошлый раз она ушла будто… окончательно. И все же…

Время тянулось медленно. Мысли о парламентском билле и воспоминания о прежних победах не могли его отвлечь. Он изо всех сил старался не смотреть на часы, и тем не менее через каждые пять минут его взгляд падал на циферблат.

Пробило десять, потом пять минут одиннадцатого. В десять минут одиннадцатого заскрипели половицы. Его сердце бешено забилось. Он был почти готов вскочить и броситься к дверям, однако среди вечерних теней никто не появился. Это был всего лишь обычный звук, который нередко издают по ночам старые дома.

В двадцать минут одиннадцатого он смирился: она не придет! Острота, с которой он переживал свое разочарование, поразила герцога.

В двадцать пять минут одиннадцатого он спустился к выходу и сказал слуге:

– Закрой за мной, а потом уходи сам и запри садовую калитку.

Он вышел в сырую ночную прохладу. «Черт… черт… черт… Ты осел, Лэнгфорд!»

Аманда вошла в типографию мистера Питерсона на Стренде и стряхнула капли дождя с накидки. Несмотря на противный моросящий дождь, она не осмелилась манкировать этим ежедневным визитом по пути домой.

Ее настроение вполне соответствовало мрачному дню. Мысль о новом приглашении Лэнгфорда не покидала ее с прошлого вечера, когда, остро осознавая болезненность потери, она все-таки пришла к заключению не ходить к нему.

Решение далось ей нелегко. Ей так хотелось откликнуться на его зов. Ей льстило, что герцог продолжает искать с ней встреч. Конечно, она не заблуждалась относительно характера его интереса. Она привлекла мужчину, которому наскучили бесчисленные светские интрижки, и была для него чем-то абсолютно новым и неожиданным. Тем не менее его притяжение было очень сильным. Возможно, он и не испытывал к ней ничего по-настоящему глубокого во время их последней встречи, но ведь она умела ценить малейшую теплоту, в которой жизнь ей до сих пор отказывала.