Она сделала вид, что разглядывает бокал с шампанским. Он подошел к ней с бутылкой в руках.

– Позвольте мне налить вам еще немного.

Аманда чуть не подпрыгнула, когда он шагнул в ее сторону.

– Спасибо, но с меня достаточно. Может, мы сразу перейдем к поцелую, чтобы я могла поскорее уйти?

Он поставил бутылку.

– В таком случае идите ко мне, пастушка, и давайте совершим это.

В полутьме маячил его силуэт. Получеловек-полутень. Но, несомненно, мужчина.

Ей удалось разозлить его. Она поняла это по его интонации и напряжению во всей его фигуре. С ее стороны было непростительной ошибкой так обращаться с ним. Но ей нужно было во что бы то ни стало уйти. Он создал слишком много обезоруживающего уюта в библиотеке. Темнота привносила в обстановку еще и интимность. Ей иногда начинало казаться, что она беседует с другом. Или шутит с возлюбленным.

Он продолжал стоять.

Сердце Аманды бешено колотилось, когда она поднялась с кресла.

– Вы не должны прикасаться ко мне. Как вы и говорили, те же самые условия, что и в прошлый раз. Никаких объятий, никаких…

– Ну подойдите же сюда, чтобы мы могли с этим покончить…

Затем она совершила шесть самых долгих шагов в своей жизни и остановилась на расстоянии трех футов от него. Если они оба немного потянутся, то сумеют…

– Ну подойдите же ближе.

Когда Аманда делала эти два последних шага, у нее подгибались ноги, но она оказалась действительно очень близко к нему. Настолько близко, что даже чувствовала его тело рядом. И ее тело реагировало на эту близость.

– Не отодвигайтесь. Если вы будете отодвигаться, все условия упраздняются. И смотрите на меня. Я вовсе не намерен целовать вас в лоб.

Она совсем забыла, какой он высокий, и какой маленькой она себя чувствует рядом с ним. В прошлый раз в саду он сумел покорить ее своей мужественностью. Воспоминания об этом всплыли у нее в памяти, усиливая возбуждение.

Она заставила себя взглянуть ему в лицо. Даже в полутьме ей казалось, что она видит синеву его глаз и озорные локоны.

– Всего один поцелуй, – предупредила она.

– Но я не обещал, что он будет коротким.

Аманда закрыла глаза и вся напряглась. Она не должна так расслабляться, как тогда в саду, и наслаждаться его поцелуем. В течение всего этого поцелуя она должна оставаться холодной.

Но уже от первого соприкосновения их губ весь лед растаял.

Не быстро. Совсем не быстро. Он знал, как продлить поцелуй, как постепенно получить от нее отклик. Тепло растекалось по телу Аманды. Сначала едва заметно, затем мощным потоком, которому невозможно было противостоять. Страстное желание пронизывало ее. Он сдержал обещание и не притрагивался к ней, но вскоре ей страшно захотелось, чтобы он коснулся ее.

Как мужским губам удается быть одновременно мягкими и твердыми? Ее поражало его умение с помощью поцелуя полностью изменить отношение к себе. Она заметила, что любое ничтожное движение во время поцелуя имело грандиозные последствия для всего ее тела. И она уже не возражала, когда его язык наконец проник к ней в рот.

Это вызвало дрожь и острое ощущение удовольствия. Благодаря поцелую она оказалась совсем близко к нему, и их тела легко соприкасались. Рубашка служила плохой защитой, и ее груди набухли от растущего вожделения.

Как этот поцелуй изменил ее: покорил, оживил. Но эти реакции не вызвали в ней ни малейшего протеста. Она радовалась охватившему ее возбуждению.

Аманда настолько забылась, что потеряла равновесие. Она закачалась и чуть было не упала на него. Тогда он все-таки прикоснулся к ней – взял ее за плечи, чтобы помочь удержаться на ногах и немного подвинуть ее.

Она оказалась на диване рядом с ним, поцелуй продолжался. Все тот же один-единственный поцелуй? Ну конечно, их уже было много.

Чувственное возбуждение распространялось по всему ее телу, концентрировалось и вызывало напряжение. Его руки оставались лежать на подушках дивана, но тело искушало ее своими случайными прикосновениями. Ей хотелось большего, намного большего. Ей хотелось чувствовать еще больше его горячих поцелуев на шее и на груди. Еще больше властных прикосновений его губ к ее губам. Еще более сильного аромата его тела, окружавшего ее.

Он покрывал поцелуями то, что обнажал ворот ее рубахи. Она провела рукой по его волосам, стараясь удержать так, чтобы это не прекращалось никогда и вдруг услышала его спокойный и глубокий голос:

– Я тоже хочу вас коснуться. Вы позволите?

Какой красивый голос! Именно такой голос должен звучать в темноте.

Это справедливо, ведь она уже коснулась его. И она так вожделела его ласк. Выразив свое согласие кивком, она понимала, что все условия и обещания с этого момента ничего больше не значат.

Он коснулся ее груди. О, как она хотела этого! Его пальцы поигрывали с тонкой тканью рубашки. Фейерверк наслаждения почти взорвал ее тело. Она покорилась ему, и теперь только три вещи существовали в ее сознании: он, она и удовольствие.

А в обрывках его сознания всплывали воспоминания о том, почему он приложил столько усилий, чтобы увидеть ее снова. Ее безыскусные поцелуи зачаровывали его. Ее осторожные прикосновения разжигали в нем страсть, а ее стыдящееся самого себя вожделение заставляло его сжимать зубы, чтобы сохранить контроль над собой.

Больше. Еще больше. Его губы прокладывали дорожку поцелуев к ее груди. Она запустила руку ему в волосы, и его слуха достиг ее стон.

Теперь ей уже было не до сдержанности. Она была свободна. Он ласкал ее грудь, стараясь вызвать те самые стоны блаженства, пока в них не прозвучит еще и острое желание большего.

Диван его явно не устраивал. Он соскользнул на ковер и увлек ее за собою. Аманда обняла его в ожидании новых ласк.

– Мне нужно видеть вас. – Он расстегнул ее рубашку и распахнул полы.

Аманда не сопротивлялась. Лунный свет наполнял комнату, озаряя выражение восторга у нее на лице и ее обнаженную грудь. Он же продолжал щекотать кончиком языка ее соски, пока она уже больше не смогла сдерживать вопли восторга.

Он доводил ее почти до безумия, лаская бедра и поднимаясь все выше с каждым новым касанием, пока его рука не тронула пушистый треугольник. Она раздвинула ноги в ожидании продолжения. На Габриэля накатила волна животного желания, но он тут же напомнил себе, что дал ей обещание. Это обещание чертовым колоколом прозвучало у него в мозгу. Как некое проклятие. Но на сей раз он пренебрег им и расстегнул ее брюки, чтобы ласкать внутреннюю поверхность бедер. Под брюками у нее ничего не было. Габриэль резким движением стянул их, Аманда приподнялась, чтобы помочь ему.

Отступление было уже невозможным. И ненужным. Рядом с ним была вовсе не обманутая или соблазненная женщина, а женщина, по собственной воле отдававшаяся ему, желание которой пульсировало в унисон с его желанием. Он потянулся снять с нее рубашку, чтобы она осталась на ковре полностью обнаженной. Он будет дарить ей удовольствие и получать, и если она захочет всего…