Она злилась?

Но ведь не она только что дала клятву верности тому, кого едва знала. Это Арджун потерял свою первую и единственную возможность когда-либо обвенчаться, потратив ее на надоедливую невесту Фобоса Девере. Что ж, по крайней мере, Арджун не видел никаких признаков мрака в Филиппе Монтроуз. Никаких чернильно-черных оттенков скрытности или морока обмана. Он решил, что это должно помочь ему чувствовать себя лучше. Хоть немного.

Будь оно все проклято.

С чего бы ей вообще злиться? Он ведь пытался спасти ее чистую, как белая лилия, жизнь.

Однако оставался вопрос: сработает ли это?

Арджун понимал, что рискует. Вир и остальные придворные могут ему не поверить. Они могут заподозрить, что он просто-напросто пытается таким образом защитить Пиппу, и это была правда. Если бы у Арджуна было больше времени, то, может, он бы сумел придумать план получше. Однако, как это часто случалось в последние дни, время было его врагом. Чтобы уберечь Пиппу от жестокости фейри, Арджун мог сам ее поскорее убить. Или же жениться на ней.

Что-то подсказывало ему, что Филиппа Монтроуз не поблагодарит за первый вариант.

Предложение жениться на ней все равно было рискованным. Даже если Арджуну удастся убедить придворных в том, что они с Пиппой и правда безумно влюблены друг в друга и собираются пожениться, есть вероятность, что это ничего не изменит. Даже безопасность самого Арджуна здесь была под вопросом, особенно учитывая то, что он сам некогда отказался от титула придворного. По мнению многих присутствующих здесь сейчас, Арджун и сам был лакомой добычей. Он ведь отказался от своего места среди них, повернулся спиной к их миру, а значит, в их глазах он едва ли занимал место выше, чем любой другой смертный.

Арджун полагал, что имя его матери может остановить их гнусные замыслы. Однако распространяется ли ее защита на его смертную невесту? Только время, это чертово время, покажет.

Теперь же, к лучшему или худшему, он должен обвенчаться. Как влюбленный глупец.

Арджуну хотелось рассмеяться, словно безумцу. А потом, будто его мысли внезапно стали достоянием публики, из тени позади донесся смех. Смех начал распространяться как дикий лесной огонь, пока всю беседку не окутал звук бесстыдного веселья.

– Единственный сын генерала Рийи влюбился в смертную девчонку, – задорно сказала Ратана, а ее сестра Синора сердито уставилась на Арджуна, и из ее ушей чуть не повалил дым. – Вот так шутка!

Другая фейри-леди захохотала рядом, сказав:

– Генеральша его прикончит. Ну просто на части порвет. И скормит кости ледяным стервятникам на границе с Сильван Вальд.

– Как забавно, – раздался хихикающий голос фейри-гранда следом. – Несмотря на все родительские наставления генеральши Рийи, ее сын так и не уяснил ни единого урока из прошлого матери. Смертная возлюбленная? Какая смешная жалость!

– Может, она от него откажется, – произнес лорд Эвандир, на груди у которого поблескивали ремни с кинжалами. – Тогда мы покажем ему, каково это – находиться в Уайль без ее защиты. – Его мальчишеское лицо растянулось в злобной ухмылке, а ожог от железа на горле уже почернел, заживая.

Эвандир был младше Арджуна. На первый взгляд, он выглядел не старше смертного мальчишки лет четырнадцати или пятнадцати, с заостренными кончиками ушей и обласканной солнцем кожей. Ему еще предстояло достичь возраста полного созревания – того момента, когда он перестанет взрослеть и меняться и примет свою бессмертную форму. Однако несмотря на то, что Эвандир выглядел как мальчишка, он все равно считал себя важнее и выше Арджуна по статусу. А ведь его родители даже не были членами Гильдии фейри.

Мать Арджуна являлась главной охотницей всех земель Сильван Уайль. Верховная генеральша леди Силлы, вторая по важности после самой правительницы. И все равно этот мелкий гаденыш имел смелость смеяться над Арджуном.

– Защита? – повторил он с усмешкой. – Как забавно. Я всегда вспоминаю о важности защиты, когда вижу тебя, Эвандир. О французских письмах. О презервативах. Как там это еще называется?

Боковым зрением Арджун видел, как у Филиппы Монтроуз буквально отвисла челюсть. Он сомневался, что в приличном обществе кто-либо когда-либо упоминал в ее присутствии половой акт.

– Чего? – Эвандир моргнул.

– Леди Эвандрил стоило воспользоваться защитой в ночь, когда она тебя зачала, – пояснил Арджун.

– Ты, что… оскорбляешь мою мать?! – прорычал Эвандир. – Я требую компенсации!

– Не сомневаюсь, ты часто слышишь подобные слова, – продолжил со все той же усмешкой Арджун. – Но, увы, я не собираюсь с тобой стреляться. Мне нужно печь хлеб и жить жизнь.

– Если ты слишком труслив для дуэли, полукровка, то я требую извинений.

– О, ну, разумеется. – Арджун поклонился, вальяжно раскинув руки в разные стороны. – Мне очень жаль, что ты родился.

Эвандир выдернул два кинжала из серебряных ремней на груди и бросился к Арджуну.

Многозначительно улыбаясь, тот шагнул в сторону и схватил Эвандира за талию. Мальчишка перестал злиться, и вместо этого его глаза широко распахнулись. Рассмеявшись, Арджун его отпустил. Эвандир так и остался стоять на месте, застыв, и на его лице теперь одновременно красовались злость и растерянность.

– Ты вечно забываешь, верно? – шепнул ему Арджун. – От смертного отца мне досталась эта подло прекрасная внешность. А от матери-фейри – способность замораживать кровь в твоих венах. – Затем Арджун повернулся к Пиппе и протянул ей ту же самую руку.

– Ты с ума сошел?! – возмутилась она, уставившись на его ладонь. Ее лицо побледнело.

– О, – сказал Арджун, – я не причиню тебе вреда. Обещаю. – Он снова протянул ей руку.

– Да, конечно! – воскликнула Пиппа. – Ты… ты обратил его в статую голыми руками!

– А ты обожгла его железным талисманом, и ничего с ним не стало, – парировал он. – Все с ним будет в порядке. Ну, по крайней мере… скажем, минут через десять. – Он еще раз протянул Пиппе руку. Настойчивее. Будь оно все проклято. Он ведь пытается ее спасти. Он только что обещал на ней жениться.

И все-таки Филиппа не собиралась принимать его помощь, продолжая держать в руке кинжал и направив его в сторону Арджуна.

– Как забавно! – Ратана захлопала в ладоши. – Невеста не спешит в твои объятия, лорд Арджун. Должно быть, ваша брачная ночь будет столь же интересной. Скажите-ка, леди Филиппа… – она сделала паузу, чтобы прикрыть рот рукой и хихикнуть. – Вы этот маленький кинжальчик возьмете с собой и в брачное ложе?

Толпа разразилась смехом.

– Кто-то же должен, – процедила сквозь зубы Филиппа.

До того как кто-то еще что-либо сказал, Арджун откинул голову назад и рассмеялся. Филиппа Монтроуз обладала чувством юмора. Он был этому рад. Оно ей теперь пригодится как никогда. Быть женой без чувства юмора сложно.