Арджуну всегда нравился Бхима.

– Этот маленький милый цветочек ждет не дождется, когда ему оборвут лепесточки, – сказал лорд по имени Мирак и в тот же самый момент содрал шпильку с волос Филиппы Монтроуз. Локон ее светлых волос рассыпался по плечам.

Филиппа вздрогнула, сжимая разорванное платье еще крепче. Разнеслась новая волна смеха. Леди, лица которой Арджун не видел, выдернула из волос Филиппы еще одну шпильку.

– Нет! – вскричала Филиппа, и еще один золотистый локон упал ей на щеку. Слезы блеснули у нее на глазах.

Арджун сделал шаг вперед. Если она закричит снова, он не выдержит, и тогда ему конец.

Фейри вокруг подходили к ней все ближе, смеясь все громче.

Филиппа зажмурилась.

– Мистер Десай! – закричала она. – Пожалуйста, помогите мне!

Пиппа испытывала страх и прежде.

Когда она была совсем маленькой, ей часто снились кошмары. Снились мрачные сны о том, как она теряется в темном лесу. Как она лежит на спине на одеяле из мха, а на грудь ей давит огромный деревянный ящик с невесть чем внутри. Со временем грудь Пиппы все уменьшалась и уменьшалась, потому что ящик становился все тяжелее, пока ей не начинало чудиться, что тот задавит ее, впечатав в землю.

Эти ночные кошмары становились лишь страшнее, когда положение ее семьи ухудшилось. За много лет Пиппа стала хорошо знакома с демоном страха, особенно когда поняла, что ей нужно сделать, чтобы спасти родных. Отца необходимо было остановить, пока его угрозы и пороки не уничтожили жизнь ее родных настолько, что ничего уже нельзя было бы исправить.

Пиппа сделала то, что было необходимо, чтобы спасти младших брата с сестрой.

И ее самый страшный страх, казалось, миновал, когда она осознала, что ей придется покинуть Лидию и Генри, оставив их в Англии. Когда она осознала, что, чтобы создать для них хорошее будущее, ей придется причинить им боль в настоящем. Пиппа ничего не боялась в жизни так сильно, как необходимости бросить их. Этот страх никогда не умирал. Он приходил и уходил, как водные приливы и отливы, однако никогда не исчезал полностью, служа постоянным напоминанием о том, что она потеряет, если не добьется успеха.

Страх жил бок о бок с ней. Со временем он стал частью Пиппы.

Однако этот страх… Тот, который она ощущала в этот самый момент…

Пиппа никогда прежде не сталкивалась с подобным страхом в своей жизни. Этот страх не жил бок о бок с ней. А сейчас он окутывал ее, душил, отнимал воздух и свет, и тепло ее тела.

Это был страх, шепчущий о том, что Пиппа может умереть. А если она умрет, то не сможет сдержать не только обещание, которое дала Лидии и Генри, но и обещание, которое дала самой себе. Обещание, что пойдет против предначертанного ей. Что изменит судьбу.

Даже когда отца увели в наручниках и швырнули в темную карету с железной дверью, Пиппа не боялась так сильно. Даже когда мать отреклась от нее. Когда она кричала о предательстве и заперлась в комнатке, чтобы утопить печали и горести в чае с настойкой опиума. Пиппу оставили одну, оставили заботиться о Лидии и Генри, и теперь у них не было ничего, кроме собственного имени, однако даже тогда она все равно не боялась так сильно. Этот страх не был приходящим и уходящим. Он нарастал и нарастал, стискивая Пиппу в своих злорадных челюстях.

Неестественно прекрасные создания, высокие и гибкие, как ивы, с волосами и глазами всех цветов радуги, окружили Пиппу. Их наряды вокруг нее поблескивали точно сверкающая на солнце вода, а драгоценные камни в их украшениях были размером с фрукт. Куда бы Пиппа ни глянула, она встречала следящие за ней глаза, блестящие от вражды.

Вероятно, вот так чувствует себя лисица, когда оказывается загнана в угол охотником. И снова в мыслях Пиппы ожили слова ее преподавательницы по фехтованию, госпожи Иган:

«Если окажешься в ловушке, поступай самым неожиданным образом. Будь спонтанной».

Она советовала это, потому что выпады Пиппы были слишком очевидными. Когда Пиппа училась фехтовать, она очень часто просчитывала свои действия на три хода вперед. И ее желание предусмотреть каждое движение и минимизировать риски предавало ее в самый решающий момент.

Чья-то ладонь промелькнула рядом с ней, полоснув по руке. Тонкая струйка багровой крови потекла после того, как блеснувший клинок отступил. Пиппа вскрикнула, хотя и не почувствовала боли. Уже есть кровь. Уже взялись за ее беззащитную кожу. До того как Пиппа смогла оглядеться и сориентироваться; до того как попыталась защитить себя или отбиться, в ее сторону полетел огромный фрукт, который напоминал яркое красное яблоко. Он ударился о ее юбку с противным звуком растекшейся мякоти. Если бы бросивший яблоко прицелился чуточку лучше, то мог бы попасть Пиппе в лицо. Изувечить ее.

Чего хотят от нее эти бездушные феи?

Пиппа снова закричала, умоляя о помощи и глазами ища хоть какое-то оружие.

Кольцо, которым жестокие похитители окружили ее, все сжималось, а их пальцы тыкали и кололи Пиппу в спину. Они пихали ее в живот. Дергали за волосы. Трепали за щеки. Водили ладонями по ее обнаженным рукам.

Трогали ее без разрешения, будто бы она была каким-то беззащитным существом в питомнике лондонского зоопарка. Будто бы Пиппа принадлежала им и они имели полное право делать с ней все что только пожелают.

Страх Пиппы обратился в чистейший ужас. Чего они все от нее хотят? Что они с ней сделают? Она совершила ошибку. Пиппа это прекрасно понимала. Но неужели ни у одного из этих фейри нет сердца? Неужели у них нет души? Неужели они и правда собираются убить ее за совершенную ошибку?

Глаза Пиппы в панике забегали по сторонам. А потом она заметила знакомое лицо. Точно луч надежды, прорвавшийся сквозь вечную тьму. Словно тростинка, за которую можно ухватиться, прежде чем утонешь в своем страхе.

Арджун Десай. Ну, конечно. Тот самый, который и привел ее на эту судьбоносную тропу.

Облегчение наполнило душу Пиппы, когда его ореховые глаза замерли на ней. Они были словно заживляющий бальзам, нанесенный на открытую рану. Ей захотелось упасть на ковер из клевера под ногами, подтянуть колени к груди и зарыдать.

Арджун Десай несколько раз помогал ей прежде. Скорее всего, именно поэтому-то Пиппа и думала о нем куда чаще, чем полагается юной девушке, помолвленной с другим мужчиной.

Она хотела что-нибудь сказать. Передать свое облегчение и озвучить надежду на то, что знакомство с Арджуном может уберечь ее от грядущих неприятностей. Выразить сожаление о том, что без спроса пробралась в его квартиру и шагнула следом за ним в то магическое зеркало.

Однако когда Пиппа открыла было рот, этот негодяй покачал головой. Приказал ей хранить молчание.

Что? Почему? И как долго ей еще молчать и терпеть?