Порой тяжесть этой ноши была слишком велика.

Пиппа замерла в полушаге. Она зажмурилась, но руки продолжали дрожать, а ее ярость и страх все еще вели невидимую борьбу в ее сознании.

– Не поддавайся, – сказал Арджун. Его голос прозвучал грубо, хотя тон и был добрым. – Это тебе ничем не поможет. – Он подошел ближе. Пиппа чувствовала, что он рядом. Увы, на этот раз это не помогло ей успокоиться, как прежде. – Вместо этого лучше сконцентрируйся на следующем шаге, – продолжил он полушепотом, – и верь, что уцелеешь, и так далее…

– Прекрати, – сказала она, когда даже челюсти у нее задрожали. – Пожалуйста. Помолчи.

– Я лишь пытаюсь…

– Прекрати! – Пиппа зажала уши руками, но зубы все равно стучали. – Если ты продолжишь говорить, я закричу.

– Это будет нерациональным решением. – Арджун нахмурил лоб. – Уверен, у тебя есть вопросы, и не сомневайся, что и у меня их немало, главный из которых заключается в том, какого черта ты…

Пиппа накинулась на него, вскинув свои маленькие кулачки. Она просто хотела, чтобы он перестал болтать. Если только он немножко помолчит, у ее разума будет необходимое время, чтобы определиться с дальнейшим планом действий. Однако он не слушал ее!

Пиппа увидела шок на лице Арджуна, хоть и была очень зла. Чего бы он ни ожидал, ее реакция явно оказалась иной. Однако до того, как она успела хоть раз его ударить, он схватил оба ее запястья своими руками.

– Я тебя предупреждала! – воскликнула Пиппа, позволив гневу вырваться на свободу впервые с тех самых пор, как она шагнула в страну кошмаров. – Я говорила тебе замолчать! – Она попыталась вырваться из его хватки, однако он держал ее крепко. – Но ты же не слушаешь. Почему мужчины никогда не слушают? – Она ударила его локтем по ребрам. Он лишь крепче сжал ее, хотя и резко вдохнул от боли.

Пиппа наступила ему на ногу.

– Черт побери! – воскликнул Арджун. От неожиданности он ахнул, и его хватка ослабла. – Ты…

– Злюсь, – закончила за него Пиппа тихим голосом. Она его оттолкнула.

– И почему, во имя всего святого, ты на меня злишься? Я не сделал ничего такого, только помог.

– Ничего идеально описывает все, что ты сделал. – Она указала на порез на своей шее. – Так ты представляешь себе помощь?

– Это пустяк. Поверь мне. Они поступали куда хуже со смертными, на судьбы которых им плевать.

Тревога хлынула в сердце Пиппы, однако она не отступила.

– Ты позволил им насмехаться надо мной, запугивать меня и угрожать мне, и все еще считаешь, что у меня нет причин, чтобы злиться?

– А ты не дала мне времени на то, чтобы разработать план! – возмутился в ответ Арджун. – Кстати, спасибо большое за то, что вломилась в мою квартиру и сунулась сюда. Без приглашения.

– Откуда мне было знать, куда ты отправился? Я думала, ты решил встретиться с Селиной и Бастьяном. Ее давно никто не видел, и я хотела удостовериться, что с ней всё в порядке. Неужели так сложно это понять?

– Значит, это твоя привычка – соваться бог знает куда, просто потому что так захотелось?

– А это твоя привычка – обещать жениться на девушке, которую едва…

Арджун зажал ей рот рукой и дернул к себе. Он сердито уставился на нее, прижав ее шокирующе близко. Он пах чистотой. Как только что постиранное льняное белье и что-то теплое. Как зимние специи. Пульс у Пиппы невольно участился, когда она осознала, что никогда прежде не оказывалась в объятиях мужчины будучи в таком ужасном состоянии. Платье у нее изорвано, и видно подъюбник. А ее оголенная кожа ключиц прижимается прямо к его прохладному жаккардовому жилету. Когда Арджун сделал вдох, Пиппа тоже вдохнула. Ощущение их прижатых друг к другу тел… нервировало.

Как неприлично.

Пиппа чуть было не решилась укусить его за руку, но потом встретила его взгляд. Эмоции блеснули в глазах Арджуна, а потом он медленно посмотрел из стороны в сторону, словно напоминая ей.

Кто угодно – и что угодно – может подслушивать.

Пиппа выдохнула через нос. Приказала плечам расслабиться. Затем она кивнула.

– Обещаешь? – прошептал Арджун.

Пиппа прищурилась, однако снова кивнула.

Он сделал шаг назад. Дрожь Пиппы наконец-таки начала отступать. Арджун Десай сделал паузу, чтобы протереть линзу монокля. Он всегда так делал, поняла Пиппа, когда тянул время или чувствовал себя некомфортно. Затем он поднес монокль к правому глазу, и Пиппа заметила в нем свое отражение. Она выглядела как воительница с шотландских холмов, ее распущенные волосы растрепались, а голубые глаза дико горели. Она покраснела, когда Арджун вопросительно склонил набок голову. Его губы разжались, точно он собирался что-то сказать. Но потом он снова закрыл рот, прочистил горло и сдержанно кивнул.

– Пойдем? – сказал он, протянув ей руку.

– Какая вежливость, – проворчала Пиппа. Однако взяла его под руку. – Спасибо.

– Не благодари меня, дорогуша. Пока что.

Нечто опасное пронизывало воздух вокруг них, пока Пиппа шагала бок о бок с Арджуном по земляному коридору, в который он отправился, прочь из Беседки плюща. Чем глубже они заходили в этот лабиринт, тем чаще Пиппа стала замечать мерцающие шарики вокруг них. Они будто бы собирались в стайки, а размер их отличался, варьируясь от куриного яйца до кулака взрослого мужчины. Пузырьки золотистого света парили вокруг и над их головами так, словно они с Арджуном шагали под водой. Изредка какой-нибудь пузырек опускался ниже, зависая у руки Пиппы, однако недостаточно близко, чтобы можно было бы до него дотянуться.

– Блуждающие огоньки, – хмуро сказал Арджун. – Не задавай им вопросов. И не обращай на них внимания. Они любят помогать, но разобраться в том, что в их понимании является помощью, непросто.

Один огонек подплыл ближе. Если бы Пиппа вытянула пальцы, то смогла бы теперь к нему прикоснуться. Отчасти ее тянуло к его теплу, однако она отстранилась.

– Они не обожгут меня, верно? – прошептала она. – И… не съедят?

Арджун хмыкнул.

– Нет. Однако будут преследовать тебя несколько дней, как щенки, жаждущие внимания.

«Щенки!» – охнув, Пиппа замерла.

– Королева Елизавета!

Арджун крутанулся на пятках, заинтригованно уставившись на нее.

– Что? – Он изогнул брови. – Это какое-то новомодное ругательство?

– Нет, – сказала Пиппа. – Я говорю про свою Королеву Елизавету.

– Твою Королеву Елизавету? – Он многозначительно на нее посмотрел. – А что, королева-девственница [60]решила восстать из мертвых?