учения остались у меня в памяти образцом порядка, чёткости и умелого руководства штабом и войсками».

Захаров признался, что сначала мнения о Шапошникове «и умница необыкновенный, и в работе самозабвенен, и очень корректен в обращении», считал преувеличением. «Но уже в период белорусских манёвров мне пришлось воочию убедиться, что всё это действительно так».

На разборе всеармейских учений Борис Михайлович выступил с итоговым докладом. «Обращали на себя внимание меткость его наблюдений, глубина проникновения в сущность происходивших на «поле боя» процессов. Он детально разобрал и охарактеризовал действия «воюющих» сторон, чётко сформулировал выводы, которые следовало сделать для дальнейшего повышения боеготовности войск, оперативной подготовки командного состава и штабов».

Шапошников был противником агрессивной политики, но при этом делал всё необходимое для укрепления военной мощи Советского Союза и подготовки армии к предстоящим сражениям.

Дело «Весна»

1927 год был переломным в советской истории. По многим показателям. О попытке переворота мы уже рассказывали. Были и другие судьбоносные события. За организацию оппозиционерами нелегальной типографии и нелегальной октябрьской манифестации Зиновьева и Троцкого исключили из партии. Вскоре Троцкий был отправлен в ссылку в Алма-Ату.

Правительство Великобритании в середине 1927 года разорвало дипломатические отношения с Москвой. На Западе ужесточилась антисоветская пропаганда. Троцкий заявил о своей решимости в случае войны сделать всё возможное для свержения Сталина. У него ещё сохранялось много влиятельных сторонников среди руководителей партийных, хозяйственных и карательных органов. Началась непримиримая борьба за влияние в армии.

После Гражданской войны в Красной армии оставалось около 50 тысяч офицеров и генералов старой армии. По данным НКВД примерно четвёртую часть из них составляли бывшие белогвардейцы, перешедшие на сторону красных. Вот по ним и был нанесён основной удар.

Ещё за несколько лет до этого было опубликовано письмо красных командиров Южного фронта, возмущенных понижением их в должности и заменой военспецами. Письмо было адресовано «пролетарскому вождю Красной армии тов. Троцкому» со словами: «Дорогой всемирный вождь Красной армии! Мы надеемся, что Вами не будет забыта просьба от авангарда Революционных командиров».

Подлили масла в огонь письма Деникина к неназванному «красному командиру», в которых оправдывался переход на сторону красных военспецов-патриотов и высказывалось предположение, что сильную Красную армию можно использовать для свержения коммунистического режима.

Троцкисты посчитали, что настало время «вывести на чистую воду эту контру». В 1930–1931 годах крупное дело против старых военспецов под названием «Весна» было организовано сотрудником ОГПУ Леплевским[147] под руководством Г.Г. Ягоды.

Иногда это дело называют «Георгиевским», поскольку группа высокопоставленных военспецов — георгиевских кавалеров собиралась для воспоминаний о былых славных походах и порою нелестно отзывалась о существующих порядках. Всего было арестовано более трёх тысяч человек. В их числе многие полководцы, принёсшие победу Красной армии в Гражданской войне: А.Е. Снесарев, М.Д. Бонч-Бруевич, Ф.Ф. Новицкий, А.И. Верховский, А.А. Свечин, В.А. Ольдерогге, А.А. Балтийский, А.Е. Гутор…

В 1929 году было основательно «зачищено» руководство Главного управления военной промышленности, где служило особенно много высококвалифицированных военных специалистов. Арестовали одного из руководителей оружейно-арсенального треста генерала Н.Г. Высочанского[148]. Вместе с ним расстреляли ещё четырех генералов: В.С. Михайлова, В.Н. Деханова, В.Л. Дыммана, Н.В. Шульгу. В январе 1930 Б.К. Корниловича и Н.М. Шафрова.

Следом были арестованы почти все сотрудники артиллерийской инспекции и научного комитета. Помощник председателя Артиллерийского комитета бывший полковник В.Р. Руппенейт[149] и ещё десять сотрудников были расстреляны. Дзержкович и Дмитриев получили различные сроки заключения. Судьба выдающегося русского артиллериста Г.М. Шейдемана[150] неизвестна. Через некоторое время некоторые сотрудники Артиллерийского управления были отпущены»[151].

По этому же делу был осуждён и расстрелян генерал П.П. Сытин.

Однако на этот раз большинство осталось в живых, и многие продолжили службу. Снесарева от расстрела спас Сталин. В записке Ворошилову он написал: «Клим! Думаю, что можно было бы заменить Снесареву высшую меру 10‐ю годами». Заслуженный генерал, удостоенный многих советских наград, в том числе звания Герой Труда, отбывал срок на Соловках. По болезни он был досрочно освобождён через три года. Похожая судьба ждала генерала Верховского. Сухой официальный документ гласит: «По постановлению Коллегии ОПТУ от 18 июля 1931 года «за антисоветскую деятельность» Верховский был осужден к высшей мере наказания — расстрелу, по постановлению того же органа от 2 декабря 1931 года высшая мера наказания была заменена заключением его в концлагерь сроком на 10 лет. 17 сентября 1934 года Верховский был досрочно освобожден». Находясь в Ярославской тюрьме, Александр Иванович Верховский получил разрешение писать научные работы, которые пересылались наркому Ворошилову. Его труд «Глубокая тактика» Климент Ефремович переправил И.В. Сталину. Вскоре Верховский был досрочно освобожден из-под ареста и возвратился в Москву.

В деле «Весна» фигурировал и Тухачевский. В монографии Сувенирова[152] «1937. Трагедия Красной армии» сообщается, что сведения о Тухачевском были получены от генерала Зайончковского и его дочери, О.А. Зайончковской-Поповой[153]. Она была женой царского полковника А.Н. Попова (бывшего белогвардейца, вернувшегося в Советскую Россию) и двоюродной сестрой Какурина[154].

Однако на этот раз его после очной ставки с Какуриным и Троицким признали невиновным. А вот документы с подлинными донесениями Зайончковской были уничтожены. Саму Ольгу Зайончковскую арестовали в 1937 году.

Сразу же после закрытия дела Тухачевский написал статью, а фактически донос, под названием «Контрреволюция на военно-научном фронте», в которой обвинил крупнейшего военного мыслителя России Александра Андреевича Свечина в контрреволюционности.

Дело «Весна» затронуло и Б.М. Шапошникова. Арестованный по этому делу бывший помощник начальника штаба Украинского военного округа, а с 1930 года преподаватель Военной академии С. Бежанов-Сакварелидзе указал на него как на участника «Московского контрреволюционного центра». Однако Сталин, Молотов, Ворошилов и Орджоникидзе устроили им очную ставку 13 марта 1931 года.

Невестка Шапошникова, С.А. Славатинская (Шапошникова) рассказала подробности этой ставки, вероятно, со слов своей свекрови Марии Александровны Шапошниковой: «Его вызвали на Политбюро и Сталин сказал ему, показывая на некую личность: «Вот этому человеку вы в своём кабинете вынули из сейфа и передали секретные документы». Борис Михайлович, обратясь к личности, сказал: «Голубчик, опишите мой кабинет, скажите, где стоит мой сейф». А тот молчит. Сталин говорит этой личности: «Вон!» Доносчик был изобличен в клевете. Так кончился домашний арест Бориса Михайловича, который на него очень подействовал. Борис Михайлович сжёг свои воспоминания, которые относились к советскому времени».

Но «генеральское» дело не прошло для Б.М. Шапошникова бесследно. В июле 1931 года он был переведён на должность командующего войсками Приволжского военного округа. Возможно Сталин просто убрал своего человека подальше от слежки НКВД. На следующий год Борис Михайлович был возвращён в Москву и назначен начальником Военной академии имени М.В. Фрунзе. А затем прошёл проторённым путём — командующий войсками Ленинградского военного округа, начальник Генштаба РККА.

По непонятным причинам дело «Весна» до сих пор полностью не рассекречено. Впрочем, учитывая непримиримую вражду внутри властных структур советской России, и нежелательность раскрытия всех «деталей», такое решение «понятно». Террор обязательно сопровождает революционные встряски. Остановить этот механизм самоуничтожения не менее сложно, чем выиграть