антипартизанских акций. На совещаниях он объяснял это «необходимостью защиты»: если дети вырастут, то они никогда не забудут, кто убил их родителей, и они обязательно отомстят. Поэтому «малолетних ублюдков» тоже надо «ликвидировать». В этих трех странах партизанская война превратилась в стратегический фактор ведения боевых действий. Его надо было учитывать при проведении любых операций. Несмотря на ряд достижений и внушительные потери, ни в одной из трех стран оккупантам не удалось справиться с сопротивлением. Успешную тактику партизан Мао Цзэдун описывал так: «Рассредоточивать войска, чтобы поднимать массы, и сосредоточивать войска, чтобы расправляться с противником»; следовать правилу: «враг наступает — мы отступаем; враг остановился — мы тревожим; враг утомился — мы бьем; враг отступает — мы преследуем». Главное — поднять народные массы против оккупантов. Подобные принципы брались на вооружение партизанами во всем мире, в том числе и в послевоенное время.

Два крупных восстания, получивших широкий отклик, произошли в Польше. 19 апреля 1943 г., в момент уничтожения Варшавского гетто, евреи оказали эсэсовцам организованное сопротивление, которое продолжалось почти месяц. Зная, что обречены, униженные и оскорбленные люди бросили вызов нацистским палачам. Это был высокий акт самопожертвования, адресованный в том числе и будущим поколениям. Другое восстание стало пиком специально задуманной операции под кодовым названием «Шторм». Польское эмигрантское правительство в Лондоне и подчиненная ему Армия Крайова решили воспользоваться благоприятной ситуацией, складывающейся в результате наступления советских войск. По мысли польских стратегов, накануне вступления красноармейцев в крупные польские города местные бойцы Сопротивления должны были брать власть в свои руки и ставить «Советы» перед свершившимся фактом — наличием органов власти, представляющих легитимное правительство в изгнании. Подобные комбинации легко читались в Москве. Лишь люди совершенно не знающие И.В. Сталина могли наивно предполагать, что он даст свободно воспользоваться плодами своей победы антикоммунистическим силам.

Когда 1 августа 1944 г. в Варшаве началось восстание, польский премьер-министр С. Миколайчик находился в Москве. Планы восставших он с советским командованием не обсуждал, координации действий не требовал, помощи у И.В. Сталина не просил. В литературе события часто преподносятся однозначно: беспримерный героизм варшавян (что бесспорно) и злонамеренное бездействие Кремля (что не так очевидно). Многие не обращают внимание на третий фактор — острое желание Берлина наказать строптивых поляков. Серией точечных контрударов немцы остановили наступление Красной Армии и сконцентрировали большие силы для подавления восстания. Тяжелые бои на фронте продолжались. Примечательно, что за два месяца неравных боев в Варшаве, закончившихся полной капитуляцией, советская сторона потеряла убитыми и ранеными больше, чем все восставшие, включая гражданских лиц. Теоретически И.В. Сталин мог «пожертвовать» еще сотней тысяч жизней для спасения Варшавы, но делать это ради сидящих в Лондоне политиков он вряд ли бы стал. Он и не сделал этого.

Поляков можно понять. Кремлевский вождь их явно не устраивал, но без него невозможно было решать вопросы будущего устройства Польши. Историки продолжают спорить о возможных альтернативах. Очевидно одно — поражение варшавян нанесло сильнейший удар по некоммунистической оппозиции и укрепило роль польских деятелей, ориентировавшихся на Москву.

Варшавское восстание примечательно еще и тем, что в нем впервые германское командование привлекло к совместной акции одновременно сразу несколько пособнических формирований из прибалтов, украинцев и русских. Последние действовали в составе так называемой бригады Б. Каминского. Когда Каминский выполнил свою жестокую функцию в Варшаве, сотрудники СД вывезли его в лес и расстреляли, а его «бригаду» позднее включили в первую дивизию армии А.А. Власова.

Кровавые антипартизанские акции, несомненно, пугали часть населения, но они же озлобляли других. Люди, потерявшие близких, считали, что терять уже нечего и становились бесшабашно смелыми и дерзкими. Чем сильнее сжималась пружина террора, тем мощнее и сокрушительнее был ответ. Беспощадность и демонстративная жестокость не помогли ни немцам, ни итальянским фашистам, ни японцам. Там, где силы Сопротивления получали внешнюю помощь, их действия становились особенно действенными. Это было во Франции, Югославии и Италии после государственного переворота и раскола страны. И все же самым мощным, организованным и разрушительным для оккупантов стало партизанское движение на оккупированных советских территориях.

Вопрос — сопротивляться или не сопротивляться — в Кремле никогда не обсуждался. Речь всегда шла о том, как нанести максимальный урон захватчикам. Был взят курс на борьбу в любых условиях, при любых, даже самых отчаянных обстоятельствах и часто, не считаясь с человеческими и материальными потерями. Немецкие эксперты писали в Берлин, что подобная партизанская борьба «по своей сути соответствует русскому духу». Однако еще в годы войны некоторые отечественные специалисты считали такой подход не очень эффективным и весьма затратным. Споры продолжаются до сих пор. Рассекреченные документы НКВД и Кремля не подтверждают бытовавших в советское время оптимистических оценок численности партизан и подпольщиков — 1 млн 150 тыс., плюс 1,5 млн «организованного партизанского резерва» и 250 тыс. человек партийного подполья. В своих отчетах И. В. Сталину Центральный штаб партизанского движения был более сдержан в оценках. По усредненным данным, в конце 1941 г. связь с центром имели около 90 тыс. партизан, в начале 1943 г. — 120 тыс., в начале 1944 г. — до 250 тыс. человек. Даже простое сложение не подводит нас к миллиону. Если же согласиться с советской цифрой, то тогда надо признать огромные потери. Вопрос о жертвах среди партизан не ясен и нуждается в серьезном статистическом анализе.

Сещинское интернациональное подполье

Одним из ярких примеров совместной антифашистской борьбы против захватчиков в годы Великой Отечественной войны стала Сещинская интернациональная подпольная организация, действовавшая в районе захваченного немецкими войсками военного аэродрома Сеща (ныне Брянская область). До сентября 1942 г. эту организацию возглавлял командир Красной Армии К.Я. Поворов, а после его гибели командование группой взяла на себя А.А. Морозова.

Подпольщики собирали разведданные для партизан, установив контакт с обслуживающим персоналом авиабазы немцев, расположенной в Сеще. Обслуживающий персонал авиабазы состоял из поляков и чехов. Пользуясь данными подпольщиков, советская авиация наносила удары по авиабазе немцев. Помимо разведывательной деятельности группа А. Морозовой занималась и организацией диверсий. Несмотря на аресты и расстрелы некоторых членов организации, она просуществовала до освобождения Сещи советскими войсками в сентябре 1943 г. Руководитель группы А. Морозова была направлена радисткой в разведывательную группу, которая действовала на территории Восточной Пруссии, затем в Польше, где в декабре 1944 г. она и погибла. В 1965 г. А.А. Морозовой посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, а в