Хотя мне было немного тошно идти туда.

— Вода отличная, — довольно отозвалась Хилл. — Такая прохладная, и соль даже кожу не сушит.

Она оказалась на берегу, закинула доску на песок и отстегнула ремешок от ноги. Влажные волосы облепили острый овал лица, довольные глаза блестели. Она расстегнула верх костюма для серфинга и стянула его с себя, оставшись в бикини. Натянула шорты, взъерошила волосы.

— Это не значит, что тебе не надо принимать душ, — учтиво произнес я. — Быстрее состаришься из-за соли.

— До тебя мне далеко, — улыбнулась она. — Тебе же двадцать один, да? Ну и древний же ты!

— Эй!

Хилл рассмеялась, а я пихнул ее локтем в бок, из-за чего она чуть не упала, еще громче засмеявшись. Сегодня мы весь день провели вместе, словно хотели наверстать дни, когда были в ссоре. К Хилл легко привыкнуть заново, мне хватило всего минуты. Когда она вновь начала бегать вокруг меня как чокнутая, появилось ощущение, словно я жил с этим вечно. Ее образ оказался слишком своим. Она уже моя. Я всегда говорю: «моя ученица Хилл» или «моя студентка Алесса», если рассказываю о ней кому-то. «Моя» добавляю неосознанно.

— У тебя ошибки в технике, — сообщил я. — Ты свалишься с доски, если будешь так горбиться.

Я встал позади Алессы, положив ладони ей на плечи и выровняв их. Провел пальцами вдоль позвоночника, заставив ее выгнуть в спину. Она замерла.

— Вот так, — кивнул я. — Когда лезешь на волну, можешь наклоняться и вертеться, но корпус держи ровно…

Хилл кивнула. Я чуть подался к ней, обхватив кисти ее рук, и, стоя сзади, оказался рядом с ее ухом, за которое была заправлена светлая прядь.

— А руками поддерживай равновесие…

От ее кожи пахло кокосовым лосьоном для защиты от солнца, которым мы заменили ее масло, и морской солью. Она дышала спокойно, тихо и неглубоко. Хилл медленно повернула голову, подняв глаза вверх и посмотрев на меня.

— А ноги как держать?

— Немного согнутыми в коленях.

Она продолжала смотреть на меня. Мои руки соскользнули с ее кистей, пройдясь между ее пальцев, и вверх, будто поглаживая, вновь к плечам. Я аккуратно заправил волосы Лисс за ухо с другой стороны, не в силах от нее оторваться.

Она закусила губу, тихо сглотнув, и сказала:

— А у тебя волосы вьются.

— Знаю, — ухмыльнулся я.

Она протянула ко мне пальцы и запустила их в волосы. Потом медленно спустилась по лицу к подбородку, будто поглаживая его.

Я чуть наклонился к ней, одна моя ладонь легла ей на талию. Алесса вытянулась, привлекая меня за подбородок ближе к ней.

Мы не думали головой. Мы чувствовали сердцем.

Я легко и еле заметно коснулся губами ее щеки, не смея рискнуть зайти дальше. Лисс замерла на секунду, откинув голову и будто подставив шею. Я спустился ниже и коснулся ее легким поцелуем, ощутив соль на языке. Ее рука притянула меня ближе, я сильнее наклонился, и мы оба закрыли глаза.

Губы легко соприкоснулись, накрыв друг друга, и у меня быстрее забилось сердце. На удивление я заволновался. И одновременно, казалось, меня накрыло эйфорией. Словно я ждал и изнемогал без этого, а сейчас, наконец, поцеловав ее, утолил жажду. Она немного приоткрыла рот, едва коснувшись языком моих губ. Это трепетное прикосновение вызвало внутри меня целый шквал. Я прижал ее к себе за талию, не прерывая поцелуя, делая его только глубже. Алесса медленно развернулась ко мне лицом, обвив мою шею руками.

Мы целовались под ночной шум океана.

Держа ее в своих руках, я почувствовал, словно хотел сделать это всегда, и теперь мне ее не отпустить. Даже появилась мысль: «Как я сдерживался раньше и как без этого жил?»

Но, разумеется, то, что я влюблен в нее, я понял уже давно.

Задолго до этого дня. В то время, которое находился без Хилл, хотя все мысли были лишь о ней.

Алесса отстранилась. Она смотрела мне в глаза, пронзительно и ясно, все еще обнимая за шею. Я тоже держал ее за талию, не смея пошевелиться.

— Мы опоздаем к Стелле, — вдруг сказал я.

Хотя это меня мало волновало.

— Как это произошло? — спросила Лисс.

— Не знаю.

— И у меня все как в тумане.

— Ты сама этого хотела.

— Ты тоже.

— Я и не спорю, — пожал плечами я. — Мне часто хочется того, чего не следует.

Хилл отошла от меня, вытерев губы и отвернувшись. Она засмотрелась куда-то в пустоту, задумавшись. Я стал собирать ее вещи с песка и укладывать в спортивную сумку. На часах была половина одиннадцатого.

— Послушай, Хилл…

— Идти пора, — перебила меня она. — Нас уже заждались.

Алесса натянула майку и, не дав мне даже ответить, быстро зашагала по песку к выходу с пляжа. Я смиренно направился за ней.

Быть может, она вспомнила про Саймона? Или просто поддалась своей ветреной натуре, а на самом деле у нее нет ко мне интереса? Я вдруг вспомнил, что еще утром договорился с ней по поводу вечеринки. Сегодня она будет подбивать клинья к Саю, который, естественно, не ответит взаимностью из-за Стеллы.

Чувствовал я, что сегодняшняя ночь будет явно не самой простой и без драмы не обойдется.

Дом Стеллы больше походил на бунгало, нежели на обычный коттедж, каких в Гонолулу было полно.

Основание дома держали мощные балки, которые уходили глубоко под воду. Он был одноэтажный, с выдвижными стеклами-окнами, которые занимали большую часть стен. Казалось, что дом прозрачный или в нем вовсе нет стен. Да и двери не нужны — их заменяли окна в пол. А крыша словно состояла из стволов бамбука, хотя, скорее всего, это было не так. Бамбук просто покрывал нормальную крышу. К входу в дом вел небольшой мостик, который соединял строение и пристань с бухтой. Рядом с бунгало, в паре десятков метров, покачивались на воде катера и яхты. В темноте они мигали красными огнями на корпусе. Видимо, для того, чтобы в плавании их можно было распознать в темноте. Из-за этих огней казалось, что дом окружают багровые сверчки, а их красный свет падал на окна, создавая ощущение пламени на стеклах.

На часах было уже одиннадцать вечера. Музыка вовсю играла в доме, где то и дело мелькали танцующие силуэты гостей. Люди были повсюду: на улице, на крыльце, в доме, на берегу, где кто-то с визгом прыгал в воду. Все держали в руках красные стаканчики или бутылки с довольными и радостными лицами. В глазах у большинства стояла мутная пелена алкогольного опьянения.

Я пробирался сквозь толпу внутри дома, которая не становилась меньше нигде. Все терлись друг о друга, как рыбы в бочке, при этом с крайне удовлетворенными улыбками. Пару раз меня узнали и попросили сфотографироваться, а еще я здоровался каждые несколько секунд, ведь везде мелькали знакомые лица.