– Где сидел, там и копай.

Коля бросил мешок да знамя, скинул китель с рубашкой и принялся рыть, пользуясь ножом. Земля была мягкая. Вскоре солдат выкопал яму глубиной по колено.

– Да-да, уже близко, – комментировал дуб. – Вот и первый корешок… Ой, больно!!!

Гибкая ветка хлестнула Лавочкина по той части тела, кверху которой он торчал над ямой.

– Ну, извини, буду осторожнее, – пообещал парень. – Нет, все-таки у тебя есть зыркалки…

Он стал разрывать корешки значительно аккуратнее. Вскоре показался червь – упругий опарыш-переросток. Коля прикинул, что толщиной он должен быть примерно в обхват.

– И что мне с этим монстром делать? Я же его не вытащу.

– Убей его гадостью, которой меня колол, – нетерпеливо подсказал дуб. – А то он, кажется, уползает…

Солдат примерился, размахнулся и вонзил нож в бледный пульсирующий бок. Тугая белая струя ударила в лицо и грудь Лавочкина. Парень откатился от ямы, брезгливо протирая глаза и лихорадочно смахивая вязкую массу с лица.

– Тьфу! Воды… Тьфу, тьфу… – отплевывался он. – Ну и запашок…

– Да, ты это сделал! – ликовал дуб. – Спасибо! Свободен! Свободен! Никакой боли, никакой тяжести… Блаженство, сущее блаженство…

– Воды!!! Где вода? – Коля подскочил к стволу и начал его пинать, чтобы обратить на себя внимание впавшего в радостное безумие дерева.

– Что? – опомнился дуб. – Воды? О, ты устал, тебе нужно освежиться… Вон там, недалеко, есть ручей.

Несколько веток вытянулись в сторону, указывая путь. Солдат со всех ног кинулся к ручью. Там он чуть не убился о камень, поскользнувшись на сырых листьях. Бросился с головой в воду. Яростно стал оттирать скользкую гадость с лица и плеч.

Парень не скоро вернулся к дубу. Засыпал разрытую яму.

– Благодарность моя не знает границ, – торжественно пробасил спасенный. – Преподношу тебе подарок! Полезай в дупло, там лежит шапчонка-невидимка. Владей!

– Да ладно, не стоит.

– Не отказывайся, а то передумаю!

Коля слазил, взял шапку.

Дуб с ноткой смущения в голосе проворчал:

– Имей в виду: работает эта безделица только днем. Впрочем, точно не знаю, я же в любом случае никого не вижу…

Парень надел шапку, посмотрел на руку. Нету руки!

«Вещица – блеск!» – обрадовался Коля, пряча невидимку за пазуху.

– Прощай, дуб!

– Прощай… Имя есть?

– Николас.

– Удачи тебе, Николас.

К первым сумеркам солдат зашел в самые дебри Зачарованного леса, послушно топая за «компасом» Всезнайгеля.

Наконец парень остановился напротив густой поросли молодых елок. Здесь веретено задрожало особенно сильно.

– Ага… Значит, принцесса совсем близко, – смекнул Коля.

Шариться по колючим кустам не хотелось, тем более с мешком и знаменем. Солдат решил оставить хотя бы мешок. Повесил его на ближайшее деревце.

– Я же не надолго… – пробормотал он, словно оправдываясь.

Зажал знамя под мышкой. Взявшись обеими руками за тарелочку и стараясь не уронить «стрелку», углубился в заросли ельника.

Парень терпел уколы хвои, веточки царапали руки, сухие иголки сыпались за шиворот. Коля прошел уже шагов сорок, а густой массив и не думал редеть.

А веретено норовило сорваться и кинуться в чащу. Наконец оно застучало о края тарелочки. Лавочкин остановился, прижав бешено пляшущий «компас» к груди.

Тут перед солдатом зашевелились ветви, и он встретился взглядом с чумазым мохнатым человекоподобным существом. Длинные черные волосы этого лесного чудища торчали во все стороны, пестрый грязный мех клоками свисал с узких плеч. Вокруг горящих безумных глаз были синие круги.

– А-а-а!!! – заорал Коля, бросая знамя и тарелку с веретеном.

– А-а-а!!! – ответило чудище.

Не прекращая ора, человек и зверушка метнулись друг от друга, но Лавочкин быстро опомнился и закричал вслед ломящемуся сквозь ельник существу:

– Принцесса! Ваше высочество! Я друг!.. Я от Тилля Всезнайгеля!..

Услышав обращение и имя придворного колдуна-мудреца, принцесса замерла. Медленно повернулась к солдату. Из ее глаз потекли слезы, нижняя губка предательски задергалась.

– Это правда?.. – всхлипнула девушка.

– Истинная! – закивал парень.

– А у вас… у тебя… нету, случайно, топора?..

– Нет, и никогда не было, – Лавочкин развел пустые руки в стороны. – Что за достоевщина?..

– Тут мужик один… – принцесса непроизвольно взялась за лоб, щупая огромную шишку, – бегает по округе… Чуть не убил… Ограбил…

Девушка разрыдалась в голос.

Коля пробрался к ней, обнял, подставил, что называется, плечо.

Принцесса лила слезы, размазывая на кителе солдата мокрое, черное от сажи, пятно.

– Сколько я натерпелась… – причитала она. – Страх такой… Зверье рыщет… Убийцы лихие… Заблудилась, по кругу ходила…

– Не волнуйся, успокойся, – парень неловко гладил ее по голове. – Теперь с тобой я. Всезнайгель дал мне карту. Я отведу тебя в надежное место, спрячу от короля. К бабушке Гретель отведу. Все будет хорошо, хорошо…

Постепенно девушка успокоилась. Отстранившись, пристрастно оглядела Колю.

– Как тебя зовут?

– Николас, а с некоторых пор люди величают меня Николасом Могучим, – Лавочкину подумалось, что надо подбодрить несчастную беглянку, и он назвался полным местным именем.

– Могучим? – улыбнулась принцесса. – Не очень-то ты похож на силача…

– Первое впечатление нередко оказывается ошибочным, – надулся солдат.

«Разумеется, я не Арнольд Шварценеггер, – подумал он, – но зачем сразу смеяться?.. В ее-то положении…»

– Извини, – спохватилась девушка. – Я не хотела тебя задеть.

– Да я не такой уж и крутой… Забудь. А тебя как звать?

– Катринель.

– Красивое имя. Пойдем, хватит нюни распускать, Катринель.

– Во-первых, не Катринель, а принцесса Катринель, – девушка утерла сопли. – А во-вторых, как ты смеешь столь фамильярно обращаться со знатными особами, смерд?

Апломб, с которым была произнесена эта гневная тирада, ярко контрастировал с видом чумазой девчонки в пестрой шкуре, и впору было засмеяться, однако солдат не на шутку завелся.

– Значит, так, принцесса, – отчеканил он. – Может быть, мой папа всего лишь инженер-конструктор завода счетно-аналитических машин, а мама невропатолог областного диспансера, но это не повод для оскорбления. Я же все-таки в СССР успел родиться. А у нас там гегемония пролетариата и развитой социализм были…