Войдя под кров, перво-наперво посмотрел на образа и перекрестился. Семья как раз собралась за обеденным столом.

– Здрав будь, батюшка. Здрава будь, матушка. Здравы будьте, братец и сестрицы, – церемонно начал он.

А то как же. Виниться так виниться.

– Прости, батюшка. По молодости да по глупости начудил.

Отец смотрит исподлобья проницательным взглядом. Иван же, тихонько вздохнув, поклонился и протянул ему кожаный ремень. По телу тут же пробежала непроизвольная дрожь. Хорошо хоть в кафтане, не то было бы неловко.

Архип отложил ложку. Поднялся из-за стола. Подошел к сыну. С задумчивым видом принял ремень. Ага, ритуального легкого касания ремнем спины не последовало. Будет бить. Нет, ну оно ему надо было?!

Иван снял кафтан. Следом рубаху. И, отвернувшись, подставил спину. В ожидании удара всеми силами старался не напрягаться. Да только напрасно все. Напряжение пробегало по телу волнами. Едва он расслаблялся, как мышцы тут же сковывало рефлекторным спазмом.

Удар вышел хлестким. От души. У Ивана едва не высекло слезы. Они набухли в уголках глаз, но чтобы пролиться, не хватило самой малости. Вот сейчас приложится еще разок, они и потекут. Но если с этим Иван ничего поделать не мог, то болезненный стон сдержать все же сумел. И пребывал в уверенности, что по меньшей мере на второй удар сил тоже хватит.

Но в тот момент, когда он был готов принять его, Архип повесил ремень на плечо сына. За спиной послышался скрип половиц – родитель отошел в сторону. И наконец – лавки, на которую опустилось массивное тело.

– Марфа, подай ложку. Сын к обеду пришел. Ну чего встал столбом? Одевайся и за стол. После обеда поговорим.

Н-да. Удар-то был один. Зато приложился батя от души. Если не останется рубец, то синяк во всю спину гарантирован. Однако припомнилось, как тот учил сына еще до появления здесь Рогозина. Не то чтобы злобствовал, но все же доставалось прежнему владельцу тела регулярно и качественно.

Обед оказался немудреным. Чугунок посреди стола с наваристыми щами да краюха домашнего хлеба. Вот ведь. Вроде и пекут раз в несколько дней, а с продуктом из его мира не сравнить. Этой выпечке по ощущениям дня три, никак не меньше, но рядом с ней не станет и свежий магазинный хлеб.

После обеда вышли во двор, а там и в кузню прошли. Незачем домашним слышать мужской разговор. Митя было увязался, но отец шуганул его, чтобы под ногами не путался. Он-то вроде и не мал уже, четырнадцать годочков, и бате помощник вместо Ивана. За молотобойца-то Архип его пока не пользует особо, чтобы не надорвался малец. Так, на пробу. Но науку кузнечную брат уже постигает и даже кое-что сам выковать может.

Вот только подозревал отец, что разговор с сыном может выйти непростым. А по такому делу лучше без свидетелей. После той клятой сосульки сын словно сам не свой стал. Странный и порой совершенно незнакомый.

– Батя, я тут подумал. Не дело это, когда кузнец без молотобойца остается.

– Хочешь вернуться в кузню? – вздернул бровь отец.

– Не, батя. Прости. Но молотом махать я больше не стану. И не оттого, что считаю зазорным. Просто лишнее это, коли можно все сделать по уму. И Митю на том пользовать неправильно. Ты ведь верно поступил, когда отдал его в учебу. Будущее оно за образованными. Я себе на замену хочу механический молот у тебя поставить. Только не думай, все траты моими будут, сам же все и слажу, – поспешил заверить Иван. – Ты просто позволь поставить переделку.

– Вот, значит, как, – неопределенно произнес кузнец.

– Да помню я твои слова о том, что Господь заповедал нам добывать хлеб в трудах. Но ить я не к безделью веду. И потом, купцы ничего не куют и не создают. Только и того, что перепродают товар. И все же грехом не считают. А ведь потом соленым тот товар не окропляют.

– Хм. В чем-то твоя правда есть, – почесав в бороде, задумчиво произнес Архип, а потом словно между делом заметил: – А от чего привод? От речки? Так это какой длины ось нужно будет устроить, чтобы к кузне подвести. Да на реке колесный сарай ставить, чтобы в зиму не перемерзало. А для того еще и очаг ладить.

Угу. Кто бы сомневался. Натура у отца бережливая дальше некуда. И нести расходы, вкладываясь во что-то новое, он ой как не любит. Да только…

– Батя, не бросив зерно в землю, урожай не собрать.

– Поучи еще, – явно сдаваясь, проворчал Архип.

– А колесо водяное ставить не будем. Твоя правда. Далеко до речки. Тут или кузницу переносить, или лучше ставить колесо на конной тяге. Лошадь и молот с мехами работать заставит, и в повозку станет. Хоть в кузню, хоть по дрова, хоть на рынок.

– Вот гляжу я на тебя, сынок, и диву даюсь. Иной ты стал. Ничего в тебе такого я ранее не примечал. А тут… Откуда все и берется. Ну ладно. Про булат ты вычитал в книжке. Скажешь еще, что и про эти махины молота и мехов прознал оттуда же. Но мне пришлось сначала с десяток подков загубить и получить по маковке от батюшки, пока первую сладил. А уж сколько учился металл распознавать по цвету, какой ковать, какой калить, а какой и погодить, так и вовсе молчу. А ты вот так. Походя. Р-раз – и булатный клинок выковал. Два – и махину собрался ставить. И ведь никаких сомнений, непременно поставишь.

– Да ты не поверишь, батя, – вздохнул Иван.

– А ты не сомневайся, сынок, говори. Я ить родитель твой. Так что пойму. Ну было дело, решил наставить на путь истинный. Но ты ведь сворачивать не хочешь. Вот я и желаю понять, по какой такой дорожке ты идешь и куда она тебя заведет.

– Да тут такое дело. Словом, когда мне на голову та сосулька упала, я многое видеть стал. Ну-у… Не знаю. Откровением называть как-то неправильно. Чай, не святой. Но вот много нового мне видеться стало. А на кое-что старое уж по-иному гляжу. Одно только и ведаю, что не от нечистого это.

– Откуда такая вера?

– Так ить сосулька та с церкви упала. Да на освещенной земле все случилось. Нечистому туда ходу нет.

– Надо бы со святыми отцами посоветоваться, – с сомнением проговорил Архип.

Особо удивленным он не выглядел. Возможно, оттого, что уже давно ломал голову над переменами, произошедшими с сыном. Кто его знает, до чего он там додумался. Может, сейчас мужик вообще облегчение испытал.

– Не надо, батя. Вот ей-ей беду накличем, – тут же подхватился Иван.

– Это как же?

– А вот так. Уволокут меня в какой свой монастырь и запрут, так что я света белого не увижу.

– Ты чего это о святых отцах так-то?

– А того. Попомни мои слова, пойдешь к ним за советом – сбегу. Уж лучше, как тать, по лесам хорониться, чем в монастырском узилище сидеть.

– Ладно. Тут я тебя понял, – сразу же уверившись, что Иван так и сделает, произнес Архип. – Но это получается – и булат, и махины от той сосульки приключились. А насчет иноземца того ты врал.