Мало того, при стрельбе на полсотни метров пистолет показывал отличные результаты. Для гладкоствола, разумеется, да еще и без прицельных приспособлений. А вот пищали не помогал даже суконный пластырь, в который оборачивалась пуля. Рубль за сто, ствол у нее кривой. Придется начинать со станка для правки и разбирать эту ручную артиллерию. Правда, прежде чем разбирать оружие, нужно будет понять, получится ли выпрямить эту тонкостенную трубу или лучше не заморачиваться. С другой стороны, без станка все одно не обойтись.

Получается, вчера в переулке Иван безбожно мазал вовсе не от кривого оружия, а от избытка в крови адреналина. Ну или от испуга. Чего уж там, отвык он от подобного веселья. Труса вроде бы и не праздновал, но испугался. И тут лучше смотреть правде в лицо. Впрочем, сейчас время мирное. На войне он себя поведет по-другому. И это была не уверенность, а знание.

Пока стрелял, парни крутились вокруг него восхищенной стайкой. Перепало пальнуть по разу и им, причем как из пистоля, так и из пищали. Старшие же посматривали как на дурня, попусту прожигающего деньгу.

Покончив с тренировками, отправился домой, уговорившись с парнями о встрече на гульбище. Хотел было сходить к родителям, но, как это часто бывает, очень быстро нашел себе целую кучу оправданий. И оружие нужно почистить, и поесть приготовить, прислуги-то у него нет, самому обо всем заботиться приходится. Да и себя привести в порядок не помешает. Пока то да се, дело подошло к вечеру.

Оделся в парадный кафтан. А то как же, знай наших. Из оружия с собой только нож. Ну да раньше и без него хаживал. А вообще при таких делах не помешало бы какой карманный ствол заиметь. Уж больно Ивану не понравилось, как тут в Москве все кучеряво бывает. Таскать же с собой купленный револьвер…

Нет, если завтра война, если завтра в поход… ну или в наряд по ночным московским улицам, то он его однозначно прихватит. Достойный ствол. А вот так… Нет, ну ее, эту бандуру.

Пройдя переулком, что был, считай, посредине слободы, вышел за околицу. Переулок-то он и не переулок вовсе. Так, набита тропка между двумя заборами, отстоявшими друг от друга на расстоянии полутора сажен. Только и того, чтобы телега свободно прошла. А если груженная сеном, так и вовсе впритирку. Проходом этим как раз для провоза сена и пользовались, как, впрочем, еще и гоняли на выпас коров.

Ну и молодежь по нему ходила. Гульбище-то их как раз в той стороне и находится. Летом все больше на вершине невысокого холма собираются. Место там примечательное. В том смысле, что комаров вообще не водится. Что не оценить весьма сложно.

А чтобы было где собираться и зимой, неподалеку срубили дощатый сарай. Эдакая халабуда. Материал на возведение этого довольно хлипкого строения шел самый разнообразный и бросовый. Как говорится, с миру по нитке.

Слободчане не больно-то скупились, если речь шла о том, чтобы помочь молодежи. Стрельцы – они народ зажиточный. К тому же все семьи в слободе за последние пару десятков лет как раз от этого сарая и пошли. Правда, тот уж несколько раз сгорал дотла. А нечего с огнем играть. Но стараниями слободских парней всякий раз вновь возникал на прежнем месте.

Нет, как дело к лету, так и ляд с ним. Главное, чтобы крыша не текла. А то ведь и дожди случаются. Ну а к зиме, хочешь не хочешь, а парни начинают чесать репу, мол, надо что-то делать. А то как же! Не девкам же о том думать!

Наличие какого-никакого помещения подманивает в Стрелецкую слободу девчат из соседних слободок, где такого не водится. А значит, и выбор невест куда как шире выходит. Иных-то парней сюда и близко не пустят, только свои!

Вот так и стоит тот сараюшка год от года. Все кажется, что вот-вот завалится. Ан нет. Еще и внукам послужит. Если в очередной раз не сгорит. Ну да дело привычное, заново поставят.

Не сказать, что в зиму молодежь постоянно прячется под его крышей. Все же тесновато там. Так что в хорошую погоду на гульбище полыхает костер, раздается смех, заливаются рожки со свистульками.

Но сегодня на улице никого. Слякотно. Из-за дощатых стен долетают звуки безудержного веселья.

Иван подошел к широкой скособоченной входной двери, открытой нараспашку. А что такого, внутри посредине сложен очаг и полыхает огонь. Народу – с полсотни парней и девок от четырнадцати до двадцати. А то и постарше встречаются. А вот младше – уже шалишь. Летом-то мальцы крутятся вокруг старших, ну да никто им и не запрещает. А вот в непогоду уже по-другому. Сараюшка-то не безразмерный. А потому брысь домой.

– Ой, девоньки, вы только поглядите, какой к нам красавец писаный заявился. При кафтане в петлицах, да в сапожках нарядных и шапка набекрень. А за кушаком-то, вы только гляньте. Клинок боевой всамделишный! – раздался голос разбитной бабенки.

Нет. Тут никакой ошибки. Именно что бабенки. Лет двадцать пять ей. Есть пара-тройка неугомонных, на которых уж давно все махнули рукой. И родители в том числе. А что с ними поделаешь? Ну сильна в них любовь к плотским утехам. Разве только прибить.

Однако и польза от них несомненная. Да хоть тем же молодым да горячим пар спустить, пока дурь в голову не ударила. Осуждает этих девок общество, не без того. Но принимает.

Вот и девчата молоденькие да честные принимают. А куда деваться? Сами-то до свадьбы ни-ни. А парням-то что делать? Мужики ведь они страсть какие слабые. Только чуть, и сразу ум за разум заходит. А уж если случаем каким взору открылось больше, чем приличиями позволено, или почуют разгоряченное тело через сарафан, так и вовсе шалеют.

– Ох, Глашенька, не дразнила бы ты судьбу-злодейку. А то ить я стрелец молодой, горячий да удалой. Подхвачу вихрем да унесу в даль несусветную, – в тон ей задорно отозвался Иван.

– Ой, да все бы тебе только грозиться, Ванечка. А как до дела, так только тебя и видели.

– Ох, красавица, а не спутала ли ты меня с кем?

– Да где уж путать-то. Чай, не стара пока да при разуме, – нахально оглаживая свои статные формы, выделяющиеся даже сквозь овчинный полушубок, ответила Глафира.

Иван чувствовал себя здесь как рыба в воде. Да и с Глашей ему не впервой открыто заигрывать. Ну и она от этого получала удовольствие. Это другие парни опасались столь откровенной связи.

Оно ведь как. Если тишком да бочком, то этого вроде как и нет, а значит, можно и к честной девушке клинья подбивать. Если же вот так в открытую выставлять напоказ свою кобелиную сущность, никакой красавице это по нраву не придется. Эдак глядишь, и приударить еще не успел, а тебе уже от ворот поворот.

Нет, родители все одно оженят, в бобылях не останешься. Но ведь хочется-то по любви. Так, чтобы сердце зашлось и тепло по груди разлилось. И кто сказал, что о том только девицы думают? Брехня! Просто парни больно важничают и не признаются в этом.

Иван же жениться не собирался. Ну не ко времени. Быть может, дело в том, что попросту ошалел от вновь обретенной молодости. А может, в том, что в памяти все еще жива прежняя семья. Да и дочь его Мария была чуть старше основной массы невест. Глафира – та дело особое. Она и постарше, и нацелена совсем на иное.