– Емеля, что тут у тебя стряслось? – строго поинтересовался десятник, подавая сигнал своим подчиненным и придерживая Ивана за плечо.

В конце концов на службе они, а не те четверо. Поэтому и дело надлежит брать в свои руки. Ну и нечего кому постороннему крутить их соратника, пусть и бывшего. Опять же сын его вполне себе в их десятке.

– Да чего стряслось, Кузьма Гордеевич. Сидел Архип, выпивал. Сначала с сынком, потом еще подходили люди. А как один остался, эти трое подсели. – Кивок в сторону двоих, склонившихся над трупом. – О чем говорили, не ведаю. Да только Архип как взвился, да по морде вон этого.

Иван посмотрел на указанного мужчину, признавая его. Как звали, не то что не помнил, просто не знал. Но зато видел его в лавке у того самого купца, которому сдавал клинки. Вот с товарищем его ни разу не встречался. Глянул повнимательнее на труп. Вот так вот! Йолки! Это же приказчик купца. Как же его? Точно, Андрей! Ох, что-то тут нечистое творится.

Нет, понятно, что кружало расположено близ Мясницких ворот и народ тут крутится самый разный. От обитателей близлежащих слобод до проезжего люда. А то как же, Мясницкая ведь ведет в Немецкую слободу, и на нее же выходит Владимирский тракт.

Вот только что тут делают торговые гости Москвы? Коль скоро обосновались в Гостином дворе, то тут им точно ловить нечего. Кабак можно и в Китай-городе сыскать, причем куда приличнее, чем этот, на окраине. Тут ведь дело-то какое. Если рогатки, что выставляются на основных перекрестках столицы, еще можно обойти, то караулы у запертых ворот никак не миновать. Это как бы в нарушение существующих правил. Местные, конечно, еще и не там пролезут. Но на то они и местные.

Так что же вы тут делаете, торговые люди? Да еще и к бате подсели. Плевать, что Иван не чувствует сыновней почтительности и любви. Однако за добро нужно платить добром, к тому же Иван уже видел в Архипе своего сподвижника, соратника и опору. А он своих не бросает. И вообще жуть какой собственник.

– Далее что было? – окинув взглядом человека, на которого указал кружальщик, спросил десятник.

– Ну а что дальше. Архип как врезал, этот на соседний стол отлетел да по сусалам Ремезову попал. Гнат долго разбираться не стал и тоже в морду. А там дружки этого подхватились и Архипу в морду, значит, ну и с Гнатом посчитались. А там завертелось, уж и не поймешь, кто кого по сусалам али еще куда. Ну я мальца и отправил в приказную избу. Прикинул, что как раз только выходить должны будете.

– Ясно. Кто ударил этого, видал?

– Так Архипа нож. Он им в костях ковырялся.

– Я тебя спросил, чей это нож? Ты видел, кто ударил?

– Нет. Не видал.

– Десятник, беззаконие хочешь учинить? Своего выгородить? – промокнув тряпицей разбитую губу, покачивая головой, произнес мужик, с которого вроде как началась драка.

– А ты не гоношись. Кто таков будешь?

– Кислицин Родион, старшина охранной ватаги новгородского купца Жилина.

При этом многозначительно взглянул, мол, вон оно как. Этот-то вроде и из ваших будет, но и нас задарма не сожрешь. К купцам в Москве со всем уважением. Не холят и лелеют, нет. Но и в обиду попусту не дадут. Царь о торговле радеет.

– И что, по-твоему, тут произошло?

– Мы специально сюда пришли. Купец случаем прознал, где кузнец живет, и отправил договориться насчет товара. Этот, – кивок на труп, – приказчиком у Игната Пантелеевича и за доверенного. Я и ватажник мой охраной к нему, чтобы кто не обидел. Нашли кузнеца здесь. Подсели чин чином, повели разговор. Андрей ему предложение сделал, начали торговаться. Ну, пока рядились, кузнец Андрюху по матушке, я ему предложил укоротить язык. Слово за слово, а дальше вы знаете. Дело, в общем-то, житейское, кабы этот Андрея ножичком не приласкал.

– Сам видал? – уточнил Кузьма Гордеевич.

– Сам, – подтвердил Родион.

– Врешь, собака! – взъярился Архип. – Драться дрался, но за нож не брался. Кузьма Гордеевич, Христом богом клянусь, как началась драка, я того ножа и не видел, – обращаясь уже к десятнику, убежденно произнес кузнец.

Дальнейший опрос особых результатов не дал. Все свидетели и участники описали одни и те же события с незначительными вариациями. А вот как Архип ударил приказчика ножом, кроме Родиона, не видел никто. Тот же стоял на своем твердо.

Посчитав, что первичные следственные действия выполнены, десятник увел с собой как обоих гостей столицы, так и задержанного Архипа. Ну разве что еще нескольким участникам событий велел поутру явиться в приказную избу. Пусть завтра этим делом уже занимается дьяк. Составит опросные листы да отправит бумаги вместе с задержанными на съезжую в Китай-городе.

О теле убиенного велел позаботиться кабатчику. Тому надлежало поутру доставить его в Гостиный двор, купцу Жилину. Оповестить его о случившемся и считать себя совершенно свободным. Дальше пусть купец сам разбирается.

– Дядька Кузьма, ты веришь в то, что батя мог вот так вот?

– Не дядька, а господин десятник, – без резкости, но все же твердо одернул парня старый вояка.

– Прости, господин десятник.

– Служба, сынок. Ты уж привыкай. При любых делах мы на службе. А что до батьки твоего… В прошлом походе в Крым, когда мы обратно улепетывали, наш полк зажали ногайцы. Ну и ворвались в ряды, думали, сейчас покуражатся. Да только зубы обломали. Стрельцы в рукопашной, если не побегут, страшная сила, сынок. Мы ить своими бердышами любого ворога в капусту порубаем. Так вот, в ту сечу твой батька чуть не дюжину ногайцев покрошил. Лют Архип в сече. Страшно лют.

– Так то в сече. А то в драке кабацкой, – не согласился Иван.

– Разница порой невелика. А тут он еще и в подпитии.

– Значит, по-твоему, батя мог?

– Он ли, нет ли, не ведаю. О том только этот охранник купчишки говорит. Но то, что мог, это правда.

Иван отстал от десятника и, обождав малость, пошел рядом с отцом. Тот был подавлен и уныло брел под караулом с повязанными за спиной руками. Пил? Да, пил. Но вот только пьяным он совсем не выглядит. Вопрос не в трезвости, а в том, что он все же отдает отчет в своих действиях. Глянул на сына:

– Вот такие дела, Ваня. Ты Марфе все обскажи. Да передай, чтобы не волновалась. Нет на мне крови того приказчика. Оговор все.

– Я понял, батя.

Угу. Оговор. Даже если и так, на дыбу Родиона не потащат. Это факт. И от своих показаний он также не откажется. Тоже факт. Почему? Да потому, что Иван вдруг четко осознал, что тут случилось. Архипа попросту спровоцировали, чтобы подвести под суд и крупный штраф. А как у того не окажется денег, то он отправится в кабалу. И купец заполучит кузнеца, владеющего секретом булата.

Вот только перебор вышел. Как предполагал Иван, гости должны были подрезать своего. Ну мало ли в чем он провинился перед купцом. А вышло так, что убили. Убийство же в Русском царстве каралось смертной казнью. Во всяком случае, насколько знал Иван.