Аглай прищурился, разглядывая меня. Так пристально, что казалось, внутрь заглядывал. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Он здесь. А это значит… Уар мог прийти!

Я улыбнулась. Было бы интересно… Я так соскучилась!

Опасность ледяным холодом пробежала по коже, заставила волосы дыбом встать. Но кроме того, что был страх, ещё появилось остервенелое желание бороться. Я знала… Я просматривала каждый шаг наперёд. В тысячную долю секунды, я поняла, что Аглай на меня нападёт…

Аглай бросился на меня. Костров, тоже сбоку откуда-то. Остальные сидели за столом.

Одно мгновение их видела, у всех глаза горели в улыбках клыки. Радовались, что им альфа потрахаться сейчас завернёт. И хотя эскортниц в клубе полно, они почему-то на меня нацелились. 

Точно не знала, но не со всеми эти твари спят, выбирают по запаху. Не каждую женщину превратят в подстилку. 

Я резко пригнулась к полу, выстрелила из дедовского пистолета в плечо Кострова, увернулась от рук Аглая, хотела ему в башку стрельнуть, он меня выловил, воткнув когти в бок.

Так это взбесило! На одну девушку вдвоём. Да я… Да я!

Я Аглая от морды до паха располосовала острейшими когтями.

Треснула его рубаха, запахло его кровью. Так металась возле оборотня, что он опешил. 

Сама от себя была в шоке.

Защищалась, а так как с меткой, у меня зверь почти проявился. Аглай выпрямился окровавленный, с тремя кровавыми бороздами по всему телу. Ухватил меня, когтистой лапой. Порвался мой пиджак, вылетели пуговки на белой блузке. Стальное запястье Агая ухватило меня за руку, я со всей силы ему клыки в плоть всадила и быстрым движением отпрянула назад, выставляя пистолет перед собой, который из рук не выпустила, как бы волки не старались. 

Воняло кровью чужих самцов. Костров прикрывал ладонью рану на плече, встал к своей стае.

— Серебро, блядь, — еле слышно пожаловался он, сияли жёлтым его глаза.

Кирилл присел к полу с ошарашенными глазами. Максим выпрямился во весь рот. Изо рта другого оборотня выпал кусок бутерброда, он ошарашенно замер.

Оборотни не двигались. Аглай ехидно усмехался. То терялась улыбка, то появлялась. Он осмотрел раны на своём теле, которые немного ещё кровоточили, потом в мгновения ока начали затягиваться.

— У неё метка, — очумело выдохнул Илья Родионович. — Листопад! Оборотница! Живая волчица!!!

— Заткнись,— рявкнул Аглай. — Это жена Кветеня. 

— Сделай вдовой, — усмехнулся Максим за спиной альфы. — Мы род восстановим. Это же…

— Восемьсот лет никто метки не ставил,— прошептали за его спиной.

— Оборотница настоящая!

Я продолжала пятиться назад, натянула блузку на оголённую грудь. Волосы растрепались. Я оскалилась, рычала недовольно, держа самцов на прицеле.

Такой восторг обуял! 

Я почувствовала кровь врага. Мне хотелось… Добить жертву. Жажда смерти боролась с человеком трезво мыслящим. Страшно представить, что у меня происходило с лицом. Мой рот, как пасть разъезжалась.

Не больно, даже немного приятно, кожу потягивало, зубы пробивались, зудели дёсны. 

Аглай Листопад по кличке Листопляс был хмур, что-то думал, решал. А я поняла, что у меня неприкосновенность. Полная и безоговорочная. Только вот как они меня трогать не будут. Меня же и посадить на цепь в подвале можно, не трогая. 

— Но она же сбежала от Уара,— подсказывали Аглаю. — Может он метку поставил, а не спал с ней.

— Лада, — обратился ко мне Кирюха в необыкновенном восхищении. — Скажи правду, ты при волке?

— Меня зовут Лада Кветень! — крикнула я и метнулась в сторону лестницы. 

Я так никогда не бегала. На каблуках тем более. Был шестой час утра. На крохотной новогодней башенке у одного из закрытых магазинов стрелки часов показывали точное время. Улицы праздничные, людей не было. Проехал одинокий автобус, у остановки даже не остановился, внутри несколько человек.

Снег опять пошёл. Ещё темно, но от иллюминации города, как днём. Такой праздник кругом, а я, как очумелая, с пистолетом в руках, пальто нараспашку, порванная одежда то и дело оголяла тело. В волосах снежинки.

Сердце бешено стучало, тревожно было. Нет, не страшно, именно предчувствие нехорошее мучило.

Я бежала домой. За мной по проезжей части ехали два чёрных джипа с тонированными окнами. Сигналили и мигали фарами. Я нырнула с дороги во двор зданий. Там, по закоулкам неслась в сторону нашего района. Рукой подать, особенно если срезать по тёмным улицам. Они тёмные, но зрение волчье делало дорогу доступной.

— Лада! — ревел Аглай за моей спиной. — Стой, дура!

Ага, дура. Как бы не так! Уар пришёл! Поэтому мне так хорошо с утра было. Мой самец рядом, поэтому они спешат меня сцапать. Кветень сильнее. Сейчас постарается меня найти. Я пока не знала как, но Уар меня не кинет на эту гопоту волчью.

Я выскочила мимо старого парка, в котором пока ещё снег не убирали, и почти добралась до нашего двора.

Оборотни не будут нападать на глазах людей. Но они знают, где я живу, мне нужно спасти Полину. Именно её, потому что на мамку и деда мне плевать, а ребёнка нужно спасать.

С визгом и рёвом моторов две машины влетели во двор нашего дома. Я по детской площадке…

— Не-ет!!! — закричала я, когда увидела, как мои выходят из подъезда.

Шести утра нет. У деда бессонница, а Полина просыпается очень рано. Это уже не первый раз, когда они в такую рань гулять ходят. А чего дома сидеть? Правильно, саночки взяли и пока никого на горке нет, накатаются перед завтраком. Полина бывает шумной, таким образом дед давал нам с мамой выспаться.

Но в это утро всё было неправильно.

Две машины неслись к моему подъезду, где глуховатый дед с беспечным ребёнком ставили санки на дорогу, что завалило снегом. И дворников не было! Весь дом ещё спал.

Машину Аглая занесло. Он вдарил по тормозам, но тяжёлый внедорожник занесло, спрятав от моего взгляда Полиночку и дедушку.

Сердце кольнуло. Я точно поняла, что произошло, но мне нужно было это увидеть. Я ведь ошиблась! Я точно ошиблась! Ведь криков не было слышно.