их немедленно ликвидируют. Теперь я могу говорить об этом свободно. Вы все знаете, что бывает, если вы не работаете или заболеваете. – Хёсс для эффекта делает паузу, тонкие губы растянуты в напряженной улыбке. – Вы меня слышали. Между нами больше нет тайн. Выбор за вами.

Эта делегация нацистов, как и предыдущая, отъезжает в блестящем черном автомобиле. Вперед выходит незнакомая женщина-офицер СС.

– Я офицер СС Грезе. Отныне я буду руководить вами и лагерем в целом. Вы прошли отбор. В последующие недели сюда прибудет много новых заключенных. Я приказала, чтобы девушки с четырехзначными номерами прошли отбор. Если вы будете усердно работать и останетесь здоровыми, то сохраните себе жизнь.

Вздрогнув, Циби уясняет себе значение сказанного. Поскольку лагерь расширяется, растут и номера, и теперь у многих девушек на руке пятизначные цифры. У девушек, прибывших одновременно с ней и Ливи, на руке лишь четыре цифры. Почти все они из Словакии, их несколько тысяч, и они находятся здесь дольше других узников. Циби задается вопросом: почему им сохраняют жизнь? Наверное, потому, что они находятся в Освенциме так же долго, как офицеры, капо и надзиратели, и поэтому вышколены и знакомы с правилами лагеря.

Ливи и Циби освобождены от отбора: проблеск надежды. Теперь им надо лишь выжить.

Девушкам приказано втиснуться в три барака. Блок 21, в котором они жили, будет заселен новенькими. Им не надо напоминать, что крайний блок лагеря под номером 25, или «Барак смерти», имеет специальное назначение. Туда помещают больных, неспособных работать, и каждое утро его обитателей отправляют в газовую камеру.

На пути к новому бараку Циби и Ливи замечают Силку, молодую словацкую девушку, живущую в собственной комнатушке в блоке 25, где она надзирает за женщинами, обреченными на смерть.

– Ливи, ты ведь знаешь, почему она там? – спрашивает Циби.

Ливи качает головой. Она не может вообразить, как и зачем Силка живет среди женщин, обреченных на неминуемую смерть.

– Говорят, к ней ходит комендант ради секса, – шепчет Циби.

– Ради секса? – переспрашивает Ливи. – Она занимается с ним сексом? – Юная девушка шокирована: она скорее умрет, чем будет спать с нацистом. – Как же она может, Циби? Почему?

– Как и мы, она хочет выжить, так что никогда не суди ее, Ливи. Ты думаешь, ей нравится в блоке двадцать пять? Или думаешь, она флиртовала с комендантом? Мы все хотим выжить и делаем для этого все, что можем. – Циби очень волнует эта мысль, и ей надо, чтобы Ливи поняла ее. – Если бы она отказала ему, то была бы уже мертва.

– Но, Циби, я не могла бы этого сделать. Просто не могла бы. – Ливи опускает голову.

– Тогда будь благодарна, что ты не на ее месте. Должно быть, нужно определенное мужество, чтобы просыпаться каждое утро и жить дальше.

В новом бараке сестры с радостью обнаруживают чистые теплые одеяла.

На следующее утро, словно и не было прошлой ночи, они приходят на сортировку одежды в «Канаду» в Освенциме. Первая их задача – выбрать подходящую одежду, и они с облегчением меняют причудливые коктейльные платья на грубые шерстяные одеяния заключенных.

Однако сестрам опять не везет с обувью. У них нет подходящих ботинок, и ноги девушек сильно страдают от холода. Пока еще свирепствует зима, и настала очередь Циби страдать. В особо холодные дни ей требуется помощь подруг, чтобы дойти до Освенцима и вернуться обратно.

И когда она уже с трудом переставляет ноги, ничего не остается, как просить о помощи своего начальника, офицера СС Армбрустера. Набравшись смелости, она обращается к нему с просьбой, и офицер выслушивает ее, кивая седой головой.

Циби уже догадалась, что он не похож на других офицеров и предпочитает тишину кабинета обходам лагеря с важным видом, как делают большинство его сослуживцев. Если ему не понравится то, что она говорит, он, скорее всего, скажет, чтобы она перестала ныть и принималась за работу, но не станет посылать ее на смерть.

Однако Армбрустер велит ей сесть и снять обувь. Когда он осторожно стягивает с нее носки, кожа со ступни сдирается. По комнате распространяется сильный запах гниения, и Циби отшатывается. Вот так пахнет смерть, думает она. Смерть просто ждет, когда сможет завладеть ею целиком.

Армбрустер молча смотрит на ее ступни, а затем выходит из кабинета и возвращается с тазом теплой воды. Пока больные ноги Циби отмокают в воде, он снова выходит и вскоре возвращается с мазью, чистыми носками, крепкими ботинками и коробкой с несколькими маленькими жестяными банками. Эти банки заполнены чаем, некоторые с добавкой из трав и специй или крошечных высушенных цветов. Он заливает воду в небольшой чайник и ставит его на дровяную печь.

Армбрустер просит Циби выбрать сорт чая.

– У вас есть липовый цвет? – быстро спрашивает она, чувствуя, как сильно забилось сердце.

– Пожалуй, нет. Мне неизвестен такой чай. Этот чай дала мне жена. Она знает, что перед сном я люблю выпить чашку чая.

Циби откручивает крышки некоторых баночек, вдыхая аромат чайного листа. Выбрав самый резкий, она протягивает баночку Армбрустеру.

Не говоря ни слова, он заваривает для Циби горячий крепкий чай с пикантным ароматом.

В следующие несколько дней Армбрустер приносит Циби тазик с теплой водой. Держа ноги в тазу, она каждый день пьет новый сорт чая.

И пока раны одной сестры заживают, начинает страдать другая. Ливи жалуется на спазмы в желудке. Она стала еще бледнее, и Циби боится, что у сестры опять тиф.

Циби старается быстрее справиться с канцелярской работой, чтобы помочь Ливи на сортировке. Новые железнодорожные ветки связывают два лагеря, и теперь днем и ночью в Биркенау сотнями прибывают заключенные. Девушкам на сортировке приходится делиться с ними работой. До Циби доходят слухи о закрытии гетто в Польше, когда пожилые люди и дети уничтожаются, а молодых мужчин и женщин отправляют в Освенцим. Она слышит разговор Армбрустера с коллегой о том, что из города Лодзь вывозят большое количество жителей. Она не знает, где находится Лодзь, и говорит себе, что это не важно, а важно как можно быстрее отсортировать ценные вещи, которые они привозят с собой.

Девушки держат мысли при себе и полностью концентрируются на работе.

В сортировочном помещении Циби выкладывает на стол содержимое какого-то чемодана. Она разбирает одежду, отделяет белье от юбок. В нос ей ударяет сильный едкий запах. Продолжая ворошить вещи, она находит источник вони. Это завернутая в тряпицу луковица, сок которой пропитал одежду.

– Ливи, иди сюда! – зовет она сестру.

Согнувшись над столом, где она сортирует носки,