Маргарет Роуз, которая только училась писать, озаботилась практическими проблемами. «Я только что научилась писать «Йоркская» (вот так – Y.O.R.K.), но теперь мне это не нужно! Буду подписываться просто „Маргарет”».

На следующий день с балкона Сент-Джеймсского дворца был публично провозглашен новый титул отца девочек. «Перед уходом Лилибет и Маргарет, как обычно, подбежали к отцу, чтобы обнять его», – вспоминала гувернантка Кроуфи. Но когда король вернулся домой, обе его дочери сделали перед ним изящный реверанс. «Ничто из случившегося не повлияло на него так сильно, как это, – написала гувернантка. – Секунду он стоял молча, взволнованный и ошеломленный, а затем наклонился и ласково поцеловал девочек».

Восемнадцать месяцев спустя бывший король, а ныне герцог Виндзорский написал матери письмо, в котором просил ее выразить свои чувства по поводу случившегося, и королева Мария откровенно ответила ему. «Ты помнишь, как мне было горько, – писала она, – когда ты сообщил мне о намерении жениться и отречься от престола, и как я умоляла тебя не делать этого ради нас и ради страны. Но ты не смог принять никакую иную точку зрения, кроме своей… Не думаю, что ты когда-нибудь понимал, какой шок вызвало твое решение в нашей семье и во всей стране. Тем, кто принес такие жертвы во время войны, казалось немыслимым, что ты, их король, отказался от куда меньшей жертвы… Всю свою жизнь я ставила превыше всего мою страну, и сейчас я просто не могу измениться». Жертва и Долг, Корона и Страна – вот какие понятия были определяющими для отречения, и когда семнадцать лет спустя настал момент коронования внучки королевы Марии, они же стали главными темами ее коронации.

«Молитесь за меня в этот день, – просила Елизавета II в декабре 1952 года в своей первой рождественской радиопередаче. – Молитесь, чтобы Бог дал мне мудрость и силу для того, чтобы выполнить те торжественные обещания, которые я буду давать». Королева с самого детства была глубоко религиозным человеком и осталась им до сих пор. Готовясь к коронации, будущая королева вместе с архиепископом Кентерберийским разработала программу ежедневных чтений и медитаций, чтобы лучше понять каждый элемент предстоявшей процедуры.

Король Эдуард VIII

(Годы жизни: 1894–1972)

(Годы правления: 20 января 1936 -11 декабря 1936)

Официально титуловался как Эдуард, принц Уэльский, но в семье его звали Дэвидом.

Герцог Виндзорский

(1936–1972)

В первом сезоне сериала его роль исполняет Алекс Дженнингс.

«Чувствуется, что принц Уэльский пальцем не пошевелит ради того, чтобы спасти свой будущий скипетр, – писал в своем дневнике Генри Ченнон еще в 1925 году. – Многие из его близких друзей полагают, что он был бы только счастлив отказаться от всего этого». Примечательно, что по мере приближения кризиса отречения 1936 года все больше наблюдателей говорили о том, что Дэвид ищет какой-то предлог не становиться королем. Многим казалось, что сценарий с романом и отречением стал просто средством раз и навсегда решить этот вопрос. В общем, мы должны спросить себя: а если бы Уоллис Симпсон не существовала, не пришлось ли бы упорному королю ее выдумывать? Авторы сериала «Корона» выносят на этот счет собственный вердикт. Драма рассказывает о том, как исполняли свой долг и несли свой груз наследники Эдуарда VIII – король Георг VI и королева Елизавета II. Но остается вопрос, который задает нам экс-король с того берега Леты: «Это какой же высшей цели мы должны посвящать себя, если не служению любимому человеку и не вечному зову любви?»

Уоллис Уорфилд Симпсон

Герцогиня Виндзорская

(1896–1986)

В первом сезоне сериала ее роль исполняет Лия Уильямс.

«Вести ангельской внемли: короля-то увели!» – примерно так переиначили англичане в 1936 году традиционный рождественский гимн «Вести ангельской внемли: Царь родился всей земли!» Вне зависимости от того, смеялись люди над госпожой Симпсон или нет, приговор общества был практически единодушным: она – мерзкая соблазнительница, она – леди Макбет, и, что хуже всего, она – американка! Однако ее соотечественник Генри Ченнон в январе 1935 года увидел Уоллис совершенно иной: «Это была не женщина, а милая, тихая, воспитанная мышка с большими испуганными глазами и огромной родинкой [на подбородке]». «Никто не пострадал от сплетен и скандалов больше, чем она», – писал Уинстон Черчилль. 3 декабря 1936 года, когда Стэнли Болдуин еще отчаянно боролся за то, чтобы оставить на троне Эдуарда VIII, Уоллис уехала во Францию, «чтобы удалиться из жизни короля… действительно сделать все, чтобы помешать королю отречься от престола». Правда, циники утверждали, что таким образом она переложила на Дэвида всю вину за дальнейшие события – и, конечно же, жизнь пары в изгнании оказалась далеко не идиллической. Но разве женщина всегда говорит именно то, что она имеет в виду?

В поисках источников знаний и вдохновения для собственной коронации она изучила материалы о коронации своего отца в мае 1937 года, воспринимая эту церемонию как источник некоего мистического опыта. «Я думаю, что все прошло совершенно замечательно, и ожидаю, что и в аббатстве будет так же», – написала 11-летняя принцесса своим аккуратным округлым почерком в памятной записке, которую она вручила «Маме и папе на память об их коронации от Лилибет. Писала я». «Когда папу короновали, то древние арки и балки собора, наверное, окутала дымка восхищения – по крайней мере, я так думала», – вспоминала Елизавета. Главный вопрос для 27-летней королевы состоял в том, чтобы распространить эту «дымку восхищения» на события 2 июня 1953 года.

В пятом эпизоде сериала, названном «Пыль в глаза», драматически показаны разногласия, которые возникли в Букингемском дворце и на Даунинг-стрит насчет того, можно ли разрешить внутри собора Вестминстерского аббатства телевизионные съемки. В фильме показано, как новаторы во главе с герцогом Эдинбургским противостоят в этом вопросе консерваторам во главе с Уинстоном Черчиллем, архиепископом Кентерберийским и герцогом Норфолкским, который традиционно является организатором церемонии коронации. «Британия давно уже не та, что в те времена, – утверждает в сериале Филипп. – У нас новый суверен: она молода, она женщина. Так давайте постараемся, чтобы ее коронация стала олицетворением того ветра перемен, который она представляет. Современная, прогрессивная, символ времени, когда удивительные технологические разработки претворяют в жизнь все то, о чем мы не могли и мечтать».

Сама Елизавета показана как женщина, которая осторожно поддерживает мужа, но использует этот спор для продвижения собственной идеи: она хочет, чтобы Филипп поклонился ей, преклонив колени. Вот это никак не согласуется