что похожие были у Тау Лонга. В них очень приятно сидеть, но очень не хочется потом вставать. А расслабляться я не хотел. Поэтому сел на небольшую скамейку, стоящую около стола.

Дед собственноручно насыпал в заварник чай и какие-то травы, всего понемногу. Похоже, с чаем у него особые отношения. После этого он приоткрыл дверь в сад, и в гостиную потянуло осенней свежестью.

– Ну, а теперь можно и поговорить, – первым нарушил молчание Тимофей.

Но я видел краем глаза в отражении стекла, как в ответ на его пристальный взгляд ему кивнул отец. Поэтому я заинтересованно посмотрел на него и сделал вид, что готов и искренне желаю его слушать.

Это слегка сбило Тимофея с толку, но он быстро сориентировался и продолжил:

– Рассказывай, Арсений. Где был? Куда пропадал? Почему сразу к нам не приехал, как только на родине объявился?

– Именно так и отвечать? – спросил я его.

– Начать можно и с этого, – кивнув, сказал Тимофей. – Я думаю, все равно мы не успеем расспросить тебя обо всем. А эти вопросы ничем не хуже других.

– Да никуда я не пропадал, – пожал я плечами. – В Поднебесной был…

– Ага! А мы думали, что тебя вообще похитили и убили! – всплеснул руками Тимофей и подсел поближе ко мне, как бы показывая, что разговор у нас будет непосредственно с ним. – Ты даже не представляешь, что у нас тут творилось… С кем мы только отношения не выясняли!

– Да я знаю, – дернул я уголками губ. – Знаю, что вы немного поднялись на этом. Вот только не было попыток меня похитить, – сказал я, отрицательно покачав головой, – были попытки меня убить. Доронины постарались…

– Ты уверен? – спросил отец, немного привставая с кресла. – Они божились, что у них не было такого намерения.

– Тем не менее их исполнители едва не отправили нас на тот свет. И если бы я их не услышал, то они бы нас там и положили, – сказал я. – Да и потом… Марина, наверное, все рассказала. И про тайную квартиру, на которой нас выследили… Тогда мы вообще чудом ушли…

Я многозначительно покивал головой: мол, вы же все знаете. Марина рассказала обо мне все. Ао у нее специально уточняла этот момент. Так вот, Марина передала всю имеющуюся у нее по мне информацию: и про возможность менять лица, и про тайные квартиры, и про то, что у меня все было готово для незаметного побега из клана. Не знала она только нюансов, но в целом картина вырисовывается такая, будто я имею достаточно средств для побега либо меня финансируют Драконы.

– Тогда мне тем более непонятно, почему ты решил сбежать из консульства, – повел дальше разговор Тимофей.

– Я решил, что меня вычислили по девочкам, и подумал, что будет лучше, если я затеряюсь в толпе и сам доберусь до дома, – спокойно ответил я.

– Ц! – поднял глаза к потолку Павел и заявил: – У тебя просто детство в жопе заиграло!

– Паша! – зло, но без агрессии сделал ему замечание отец.

Я же только посмотрел на Павла многозначительно – мол, я запомнил, просто из вежливости молчу, – причем больше для деда и отца, которые пристально наблюдали за моими реакциями.

– Я говорю то, что думаю! – заявил он.

– Твое мнение нам пока неинтересно, – спокойно отмахнулся от Павла Тимофей, – так что не мешай нам… Арсений, ты все же смог добраться своим ходом. Но у меня есть такой вопрос: а ты что, планировал свой побег?

– Не то чтобы планировал, – отрицательно покачал я головой. Ответ на этот вопрос у меня был готов заранее, вот только нужно было правильно его преподнести и избежать тем, которые не следовало развивать. – Все началось после того, как я случайно спас жизнь Тау Лонгу. В благодарность он снял с меня ошейник и одарил небольшим земельным участком с крестьянами, чтобы я смог дальше заниматься тем, чем захочу, без надзора клана.

– Так вот как ты стал главой ветви Советниковых в Китае?! – воскликнул Павел. – Ничего не сделал, а уже глава ветви, один из вероятных глав рода в будущем!

– Мог бы поехать вместо меня в Китай, – спокойно сказал я, глядя ему в глаза. – Надел бы себе на шею подавитель. Уехал бы в страну, языка которой не знаешь. Пытался бы месяцами выдавить из себя крупицу энергии бахира, чтобы хотя бы «электрический кулак» получался. Попадал когда-нибудь под действие подавителя?

– Отправили самого ненужного! – съязвил Павел, совершенно не собираясь оправдываться. Похоже, он знал, что делает.

– Павел! – опять прикрикнул на него отец, но опять же без надрыва.

– Это официальное заявление семьи? – спросил я, посмотрев на отца.

– Это мое мнение! – быстро ответил Павел, но я уже поймал мысль, которая пыталась от меня ускользнуть.

– Но тебя никто не перебивал и не останавливал, – все так же спокойно заметил я, глядя на отца.

– Что было, то было! – резко сказал дед, сбивая мне весь разговор. – Ситуация требовала решения, и мы его приняли! Старшего сына никто бы отдавать не стал, и ты сам это прекрасно понимаешь. Решение было трудное, не спорю. Мы сделали то, что считали необходимым, и закончим на этом.

– Было и было, – скрипнув зубами, сказал я.

Причем скрипнул от досады: я приготовил отличную ловушку для отца или Павла, но дед одним своим высказыванием перечеркнул все мои намерения. Теперь вернуться в данной компании к теме моего попадания в Китай так просто не получится, по крайней мере, самостоятельно. Нужно будет вывести их на разговор, понемногу провоцируя, но как это сделать, я пока не знаю. Зато могу немного цапнуть деда.

– А почему я должен выслушивать гадости в свой адрес? Выбора у меня не было, однако свой долг, который на меня повесили, я выполнил в полном объеме. Каково мне там было, никто тут не знает. Я был один и действовал так, как умел. Почему-то никакой поддержки мне оказано не было.

– Согласно одному из пунктов договора, мы никак не могли с тобой взаимодействовать, – быстро сказал отец. – А как только это стало возможным, отправили к тебе Марину.

– Я знаю, – кивнул я. – Я читал договор, и не раз… Именно поэтому я бы не хотел, чтобы меня ни за что ни про что осуждали и говорили обо мне гадости. Ведь если подобное говорит член рода, то вскоре и все остальные начнут за ним повторять… Павел говорит, и его никто не останавливает… Если я действительно самый ненужный, то я бы хотел, чтобы от меня этого не скрывали, а указали мне мое место.

– Ты слишком борзо разговариваешь! – холодно