– А это где? – ткнула я пальцем в большойгрупповой снимок. Сплошь толстушки средних лет. Лидуша во втором ряду, выглядитсреди них просто девочкой – худенькая, хорошенькая, с аккуратной стрижкой.

– А, – улыбнулся Андрюшка, – она лечитьсяездила в санаторий, одна. Там гинекологический профиль, всякие процедуры,ванны, грязи. К тому же в Подмосковье, сервис еще тот. Вот я и не поехал, аЛиде надо было обязательно. Кстати, это здорово помогло, сразу забеременелапотом и родила Надюшку.

Он шмыгнул носом и начал закуривать сигарету. Я попросила:

– Андрюшка, принеси из сумочки мой «Голуаз».

Мужик вышел. Я быстренько выхватила из альбома фото и, сунувпод кофточку, перелистала несколько страниц. Андрюшка вернулся, и мы продолжилинаше занятие.

Выйдя от Артамоновых, я принялась разглядывать добычу.Четырнадцать теток, так сказать, бальзаковского возраста. Только почему-торусские люди считают, что это сорок лет. На самом деле великий француз писал опроблемах тридцатилетних красоток. В девятнадцатом веке дама, справившаятридцатилетие, считалась старухой. Причем не только во Франции. Вспомните ЛьваТолстого – «в салон вошла Анна Павловна, старуха тридцати девяти лет».

Так что на снимке мило улыбались в объектив бабули попрежним меркам и вполне молодые дамы по-нынешнему. И если я правильно ихпоняла, все они приехали лечиться от бесплодия, то есть надеялись в дальнейшемзабеременеть. В углу мелкими буквами напечатано: «Санаторий «Медовая поляна»,второй заезд, сентябрь 1990 г.». Так, день рождения у Надюшки, как у меня, 7июня. Отсчитаем девять месяцев назад, как раз получается сентябрь, причемименно девяностого года, потому что Наденьке сейчас восемь лет, а на дворе унас, слава богу, последний год тысячелетия. Выходит, именно в данном санаториии нашелся эрзац-папа.

Я развернула «Вольво» и понеслась к себе в Ложкино. Хватит сменя на сегодня, попью в тишине чайку с вареньем и найду телефон здравницы.Есть у нас на полках чудная вещь – «Справочник профсоюзного работника» за 1985год. Бог знает, как попал потрепанный томик в Ложкино, но я не раз убеждалась,что телефоны остались прежними.

Дома опять пахло гарью.

– Что сгорело на этот раз? – шепотом спросила я уМаши.

– Курица на бутылке, – так же тихонечко сообщиладочь.

– Господи, – искренне изумилась я, – как жеЗайка ухитрилась засунуть бройлера в бутылку?

– Да не в бутылке, а на бутылке, – прыснулаМаня. – Такой рецепт. Берешь пол-литровую емкость из-под нарзана,например, и натягиваешь на нее курицу, вроде как на кол сажаешь!

– Зачем мучить и без того убитую птичку?

– Ну, мамуля, – простонала Маня, – рецепттакой! Потом ставишь все в духовку, и хоп… цыпленок-гриль.

– Но ведь можно запечь его в микроволновке, быстро ивкусно…

– Вот поэтому из тебя, мамуля, фиговая хозяйка иполучилась, – вздохнула Маня. – Важен не результат, а процесс. Нуесть такие женщины, которым доставляет удовольствие самим делать творог из кефира,солить капусту и огурцы… Вот для них и бутылка…

Я вздрогнула от ужаса, представив себе необходимостьдомашнего приготовления творога, и решительным шагом двинулась в кухню. Впомойном ведре лежала тушка цыпленка, и выглядел он по крайней мере странно.Сверху почти совсем сырой, а изнутри черный. Может, Зайка жарила егопосредством паяльника? Или засунула в брюшко ни в чем не виноватой птицы щипцыдля завивки волос?

– Ну что за манера все рассматривать, –возмутилась Ольга, открывая коробку с пюре «Кнорр», – подгорелой птички невидела?

– Такой нет, – абсолютно искренне ответилая. – Что случилось с бедняжкой?

– И как только люди готовят по повареннымкнигам, – с возмущением всплеснула руками Зайка, – ни слова правды,вот гляди…

Она сунула мне в руки роскошное издание «Кулинария» 1951года. Том открывался обращением к трудящимся женщинам самого ИосифаВиссарионовича Сталина. Настоящий раритет.

– Дай сюда. – Ольга в нетерпении перелисталастраницы. – Вот, читай.

«Возьмите пустую бутылку из-под минеральной воды«Ессентуки», «Нарзан» и т. д. Хорошенько вымойте и наденьте на нее ощипанную ивыпотрошенную тушку курицы. Поместите бутылку в духовку и запекайте сорок минутпри 200 градусах Цельсия».

– Сделала все точно, как написано, – сокрушаласьневестка, – бутылку мыла целых три раза!

Я оглядела батарею пустых пластиковых бутылей с пепси, колойи спрайтом.

– Такую бутылку брала?

– Нет, специально купила нарзан. – Ольга ткнула всторону пол-литровых пластмассовых фляжечек.

– Видишь ли, – стараясь не расхохотаться, стала яобъяснять ошибку, – рецепт, наверно, очень хороший, только ты неправильнобутылку…

– Мыла ее три раза, – возмущенно перебила меняОльга, – три!

– Да дело не в мытье, а в самой бутылке. Онапластиковая и, естественно, сначала просто расплавилась от высокой температуры,а потом и сгорела. Небось запах стоял!

– Изрядный, – подтвердила Ольга. – Ну непридурки ли писали книжку! Ведь ни словом не обмолвились, что бутылка должнабыть стеклянной!

– В 1951 году пластиковых бутылей не существовало вприроде.

– А все Кеша виноват, – обозлилась вконецОльга, – купил это дурацкое издание у букинистов, нет чтобы пойти внормальный книжный магазин…

И, размахивая «Кулинарией», она понеслась убивать мужа. Я,тихо посмеиваясь, поднялась в кабинет и стала изучать справочник. «Полян»нашлось штук пятнадцать, но «Медовая» одна.

Трубку сняли сразу. Приятный женский голос сообщил, чтосанаторий работает, места есть и путевку можно купить на месте.

– Ваша специализация осталась прежней?

– Да, – подтвердила собеседница, – женскиезаболевания. Вы не сомневайтесь, врачи первоклассные, бассейн, ванны… Белье разв неделю обязательно меняем, питание трехразовое, библиотека… Ну в какой Турциитакое найдете? И цена, право слово, смешная, неделя всего 500 рублей стоит.Приезжайте, не пожалеете. К нам, знаете, многие годами ездят…