– Ми аморе, пожалуйста, ничто не стоит твоих слез. Умоляю тебя, не плачь.

Лилиана покачала головой и зарыдала еще сильнее:

– Любовь моя, мне так жаль, так жаль…

– Ми аморе, все это – в прошлом. Но ты должна была это знать.

Она вырвалась из крепких объятий и посмотрела на него. Ее глаза покраснели, губы дрожали.

– Я отдала бы все, что угодно, лишь бы стереть это прошлое, уничтожить то, что заставляло тебя страдать.

Он сжал ее лицо в ладонях, пытаясь унять дрожь.

– Ты это и делаешь. Уже одно то, что прошлое не имеет для тебя значения, действует как противоядие от этой отравы. Теперь я могу оставить это позади.

Гладя Лилиану по волосам, Антонио наконец-то успокоил ее рыдания.

Когда потрясение стихло, она сказала:

– Знаешь, что сводит меня с ума? Помимо невозможности добраться до тех, кто причинил тебе боль? То, что у меня была до смехотворного простая жизнь по сравнению с твоей. Даже мысленно я не могу разделить с тобой эти тяжелейшие испытания!

Антонио замер, сжимая ее в объятиях. Его сердце, казалось, вот-вот взорвется. И это был неплохой способ уйти в мир иной. Если он не захочет жить вечно. С Лилианой.

– Ми аморе, будь моей женой. Выходи за меня.

Его слова эхом отозвались в тишине.

Оба на миг перестали дышать, а потом испустили судорожные стоны. Лилиана вскинула дрожащую голову, потрясенно глядя на Антонио.

Слова так и струились с его губ.

– У меня никогда не было сердца, но ты вложила его мне в грудь. Сердце, созданное для того, чтобы любить тебя, которое не сможет без тебя жить. Поэтому ты просто обязана сказать «да».

Она снова разразилась слезами.

– Боже, Антонио, да… да. Но…

– Никаких «но».

– Я лишь собиралась сказать, что тебе стоит сбавить обороты, не спеша подумать об этом.

Он поцелуем заставил ее замолчать.

– Я не сбавлю обороты – и не буду ничего обдумывать. Я хочу лишь тебя. Все в моей жизни вело к этому. К этому мгновению. К тебе. Так что никогда больше не говори «но».

И остаток ночи она не говорила ему почти ничего, кроме «да». Она стонала, шептала и кричала «да» ему, им и всему, что обещало совместное будущее.

– Ты должна сказать нам, Лили.

Она повернулась к рыжеволосой женщине, смотревшей на нее с сердечным любопытством. Скарлетт Куроширо, жена Райдена, одного из братьев Антонио, была невероятной красавицей. Муж, сидевший рядом с ней, явно сходил по ней с ума, точно так же, как она – по нему. Райден, японец по происхождению, не уступал Скарлетт в великолепии. Но по-настоящему поразила Лили их годовалая дочь, во внешности которой причудливо сочетались черты родителей. Их пятеро приемных детей играли на полу особняка Антонио с детьми других братьев и их нянями.

– Да, просто обязана, – подхватила Дженан, жена другого брата, похожего на джинна. Шейха Нумара аль-Асвада, главы братства. Дженан выглядела так, словно сошла со страниц «Тысячи и одной ночи», и действительно была принцессой. – Мы должны знать, что ты сделала с Антонио. Какой суперсилой ты обладаешь?

Лили усмехнулась:

– И это исходит от пантеона богов и богинь, которых Антонио считает братьями и сестрами.

Все дружно засмеялись – как и всякий раз, когда она что-нибудь говорила.

– Это судьба. – Рафаэль, самый младший брат, бразилец, крепче притянул к себе свою жену Элиану. – Тогда в нашем братстве появился бы дуэт Элианы и Лилианы.

С обожанием взглянув на мужа, Элиана подмигнула Лили.

– Вряд ли судьба соединила эту идеальную пару только для того, чтобы вы заполучили жен с рифмующимися именами. Я – Элли, а она – Лили.

– Нет.

– Нет.

Антонио и Рафаэль произнесли это в унисон: каждый с негодованием отказывался называть любимую коротким именем.

Элиана со вздохом понимания взглянула на Лили:

– Ты для Антонио – Лилиана и никогда – Лили, точно?

Лили повернулась к Антонио, многозначительно подергав бровью.

– Да, и у него есть на это исключительное право. Так что вам всем лучше звать меня Лили, если хотите остаться в хороших отношениях со своим врачом.

– Понятно, почему Антонио из кожи вон лезет, чтобы жениться на тебе, – это вступил Ричард Грейвс. Деловой партнер Антонио, тот самый, что достал их всех мерами безопасности, а в прошлом был наставником Рафаэля. Этот британец являл собой великолепную комбинацию учтивости и выдержки. Его пальцы переплелись с пальцами Изабеллы, его жены, которая сама была хирургом. Он прижимался к ней всем телом, словно не мог находиться вдали от нее. Странно, учитывая, что парень выглядел холодным, как кобра. – Ты представляешь собой сочетание, о существовании которого я и помыслить не мог. Ты, должно быть, без малейших усилий сразила его наповал.

– Так и было, – засмеялся Антонио, с обожанием глядя на нее. – Я просто в нокауте. На всю жизнь.

– Вы, парни, все такие. Даже те, кто сопротивляется своей судьбе долгие годы. – Изабелла ущипнула Ричарда, который в ответ поцеловал ее в шею. – Они отдают свои сердца навсегда. Они готовы завоевать для тебя мир, жить и умереть ради тебя.

Лили притянула Антонио к себе. Они слились в пылком поцелуе под аплодисменты пар и стоны отвращения Джейкоба Вольфа, парня, похожего на викинга-налетчика, и единственного присутствовавшего здесь брата, у которого не было пары.

Гости съехались в особняк Антонио после его рассказа о сделанном Лили предложении. Дамы сразу захотели познакомиться с Лили, и их мужья тотчас же выполнили это желание. Все быстро добрались до Лос-Анджелеса из разных уголков света.

Не приехал лишь Иван Константинов, лучший друг Антонио, который ни за что не оставил бы свою загадочную женщину. Антонио добавил, что был еще один брат, но Лили никогда его не увидит. Тот оставил братство шесть лет назад, поклявшись никогда не возвращаться. Похоже, виной всему была какая-то отвратительная размолвка.

Антонио хотел, чтобы свадьба состоялась через три дня, – спустя всего неделю после его предложения. Но Лили убедила его, что на подготовку торжества требуется как минимум месяц, в противном случае от свадьбы лучше отказаться. В итоге Антонио уступил и назначил новую дату.

Вечер продолжился в атмосфере веселья и гармонии. Лили была в восторге от этой «семьи» и не уставала благодарить Антонио за новые знакомства. Она словно попала в сказку и боялась верить, что все происходит наяву.

– Вчера звонил мой отец.

Бритва в руке Антонио замерла. Глаза в зеркале, обещавшие ей еще один раунд наслаждения, вдруг опустели. А потом Антонио вернулся к бритью, буркнув что-то себе под нос.