Веки, затрепетав, открылись, и Лилиана увидела окаменевшего над ней Антонио, который явно был вне себя от волнения.

– Ты… Ты была… Это был твой первый раз!

Меньше всего на свете Лилиана сейчас хотела разговаривать. Она дрожала, мысли путались от новых ощущений. Но ответить на его сдавленный возглас пришлось.

– Помнишь, я говорила, что трогательно неопытна?

Тревога покинула его, уступив место нежности.

– О да, помню. Дио мио, ты не устаешь меня удивлять. Даже шокировать. Я и не думал, что ты имела в виду… это.

– Что же ты тогда подумал?

– Я не думал вообще. Я теряю разум, когда это касается тебя.

И он начал выходить из нее, вызывая чувство, будто ее выворачивают наизнанку.

– Нет! – Лили вцепилась в него, пытаясь притянуть к себе. – Не уходи. Не останавливайся.

Откинув голову, Антонио зажмурился.

– Я лишь пытаюсь не потерять голову, ми аморе, узнав о твоей… неопытности. Ты лишаешь меня этого шанса. – Он открыл глаза. – Я остановлюсь, если ты этого хочешь.

С ужасом ощущая угрожавшую заполнить ее пустоту, Лилиана толкнула бедра вверх, нанизываясь на его массивную плоть, не заботясь о вызывающем боль трении, даже желая этого.

– Я умру, если ты остановишься.

В его стонах слышалось мучение, словно она причиняла боль и ему тоже.

– Если остановлюсь, прикончу сам себя.

Она снова толкнула бедра вверх, вскрикивая от сводящего с ума ощущения, когда он растянул ее.

Откинув волосы с лица Лилианы, Антонио пригвоздил ее к постели своим телом. Сердце отчаянно колотилось, пока он подавлял, сокрушал ее.

– Не сдерживайся. Мне нравится чувствовать тебя внутри. Очень. Заполняй меня, уничтожай меня, пока не станет еще лучше.

– Си, аморе, я сделаю это еще лучше. – Он сжал ее бедра ладонями, наклонил их, чтобы было удобнее, и медленным выпадом до конца вошел в нее.

Ощущение такой наполненности им было просто невероятным. Антонио снова отпрянул, и Лили вскрикнула от невыносимой потери. Он сопротивлялся ее мольбам, стараясь не спешить, и, на миг замерев у входа в лоно, снова толкнулся внутрь. Потом снова, и снова… Медленно, сдержанно, заставляя ее кричать в пылком порыве и раскрываться все шире с каждым его погружением.

Не сводя с Лили глаз, он наблюдал за ней, пристально, жадно, приспосабливая движения к каждому ее стону и выражению лица, ожидая, когда же блаженство полностью поглотит боль.

Он держал ее на грани возбуждения, лаская ее тело, посасывая ее груди, иссушая влагу ее губ, обволакивая ее блаженством.

– Перфетто, аморе, внутри и снаружи. Все в тебе совершенно.

Ее тело изливалось блаженством, вознаграждая его за терпение и искусность.

– Антонио, мне нужно все прямо сейчас, пожалуйста.

– Си, беллецца, все, – его стоны отдавались у нее во рту, когда он проник туда языком, действуя в такт своим погружениям, ускоряя их двоих.

Все внутри у нее нестерпимо сжалось, ее чувственные глубины затрепетали вокруг его плоти, достигая чего-то уже за пределами оргазма. Лили совсем потеряла голову и могла лишь молить его:

– Пожалуйста, Антонио, пожалуйста…

– Си, аморе. Я дам тебе все блаженство, которое только может вынести твое божественное тело.

Прижав Лили к себе, он стал вколачиваться в нее с силой и темпом, способными перевернуть весь мир. Он глубоко овладевал ею с каждым погружением, пока не взорвал ее безрассудство, с силой отпрянув.

Ее тело сотрясли судороги, а внутренние мышцы сжались вокруг его плоти. Все внутри будто лопнуло от мучительного наслаждения.

Но это был еще не конец. Это продолжалось снова и снова, Антонио давал ей больше и больше, пока наконец она не вскрикнула, ощутив его дрожащий выпад.

И наступил момент, навсегда запечатлевшийся в ее памяти. Антонио достиг кульминации внутри ее.

Ее оргазм усилился, когда Антонио откинул голову, взревев в порыве наслаждения. Теперь их тела содрогались вместе, и Лили ощутила его неистовую разрядку даже через преграду, рыдая от желания почувствовать, как эти горячие волны наполняют ее.

Антонио продолжал двигаться, довершая ее удовольствие, и Лили позволила утянуть ее в пучину забвения.

Спустя целую вечность Лили пришла в себя, смутно осознавая, что же вернуло ее в реальность. Это Антонио стал покидать ее тело.

Не в силах это вынести, Лили вцепилась в него. Он коснулся успокаивающим поцелуем ее глаз и губ, бормоча слова утешения и переворачивая ее так, чтобы остаться внутри. А потом Лили, пресыщенная, лежала на нем, наслаждаясь восхитительным покоем впервые в жизни.

Когда ее сердце перестало яростно колотиться, возвращая ей способность дышать, она подняла голову.

– И это… всегда так?

Антонио расплылся в улыбке.

– У меня такого еще никогда не было. С тобой все всегда – впервые.

– Теперь я понимаю, почему люди так носятся с сексом! Потому что это… это… – Ни одно слово не могло в полной мере описать произошедшее между ними.

– Судя по моему опыту, «секс» не имеет ровным счетом ничего общего с тем, что у нас только что было. Это кажется… магией.

Ее тело все еще пульсировало.

– Для меня – точно.

– Тебе не с чем сравнивать, в отличие от меня. И я знаю, каким волшебным это было и что сделало это таким. – Не успела Лили задуматься над его признанием, как Антонио добавил: – Это потому, что я люблю тебя.

Она резко выпрямилась, с изумлением глядя на него.

Он начал осторожно выходить из ее тела, тоже выпрямляясь. Несмотря на охвативший ее ступор, стон Лили эхом повторил стон Антонио от жгучего чувства разделения. Их взгляды слились, и он смотрел на Лили так, словно она была единственной, ради кого он жил.

– Я осознал это вчера. Все те сокрушительные чувства к тебе – это любовь.

Лили ошеломленно рухнула на постель, в состоянии лишь наблюдать, как Антонио поднялся, чтобы избавиться от презерватива. Потом он вернулся, нависнув над ней, и мрачная неуверенность мелькнула на его лице.

– По-моему, для тебя это шок.

Ее сердце затрепетало, глаза обожгло слезами, и она смогла лишь сдавленно прохрипеть:

– Это еще очень слабо сказано.

– И какой это шок – хороший или плохой?

Похоже, он по-настоящему волновался.

– Ты что, шутишь? И ты еще спрашиваешь? – только и смогла выжать из себя Лили.

– С тобой я научился никогда не принимать что-либо как данность. Ты всегда реагируешь непредсказуемо. А еще я понимаю, что это произошло слишком быстро…