— Ну и как там? — спросил Венсан.

По чисто водительской привычке Эдвин пнул поврежденную опору. Разумеется, та выдержала.

— Успокойтесь, «Спэрроу» в приличном состоянии. Мы можем покинуть Марс в любой момент.

— Э! Домой нас еще не пустят. Пока ты возился с флагами, поступила куча указаний.

— Ну это не новость. А что там с астероидом?

— Кипучая деятельность. Готовят истребители и ядерные ракеты. Твою бывшую эскадрилью перебрасывают куда-то в Гренландию.

— В Туле, наверное. Там аэродром остался еще со времен «холодной войны». Что еще?

— Землю беспокоит отсутствие прямой связи. Просят поскорее поставить ретранслятор где-нибудь на восточном склоне Дестини. Чем выше, тем лучше.

— Это понятно. Сейчас займусь. Ты передал репортаж о втыкании?

— О, да. Полный восторг! Главы государств выстраиваются в очередь. Чтобы нас поздравить.

— Странно. Мне казалось, что на Земле есть дела и поважнее. Неужели астероид отвернул?

— Ничего подобного. Как летел, так и летит.

— Эх, — с досадой бросил Го. — Похоже, что глупость человеческую может победить только астероид. Причем, очень крупный.

— Ну почему? Есть еще и разум.

— Хе, разум. У разума довольно позднее зажигание. Срабатывает не так быстро, как астероид.

* * *

Солнце исчезло за гребнем каньона. Некоторое время восточный склон еще отражал вечерние лучи. Но освещенная полоса становилась все уже, ее граница на глазах уходила вверх. Вскоре тень обрыва накрыла «Спэрроу». На модуле зажглись сигнальные фонари. Синий, красный, зеленый. Кроме того, в верхней части взлетной ступени вращался небольшой прожектор, что представляло собой явное излишество.

— Послушайте, я и так прекрасно вас вижу. Поберегите энергию, — сказал Эдвин.

— Чего беречь, — отозвался Го. — Хватает.

— А ты все же побереги. Ближайшая электростанция находится на Земле.

— Приступаю, эконом.

После того как прожектор погас, темнота не оказалась сплошной. Замыкая вековечный круг, над ущельем проходил Фобос. Этот ближайший из спутников Марса находился к планете почти в семьдесят раз ближе, чем Луна к Земле. Но из-за своих скромных размеров занимал на небе площадь от силы в треть лунного диска. И по части освещения очень уступал. Принимая солнечные лучи, Фобос возвращал некий серый сумрак. Сам этот робкий поток фотонов едва давал тени. Все же, отражаясь от микроскопических пылинок, вечно висящих в здешней атмосфере, слабый свет наполнял каньон и делал тень проницаемой для взгляда. Казалось, Дестини является вместилищем странной мерцающей субстанции. Это особое освещение тревожило, порождало ожидания необычного. Эдвин даже помотал головой, стараясь отогнать эмоции, чтобы полностью сосредоточиться на предстоящей работе. А Фобос, переползая от одной звезды к другой, миновал зенит и начал клониться к горизонту. И вдруг он исчез.

Каньон Дестини мгновенно затопила тьма. В черном небе резче, острее проступили звезды. Ярко засияли фонари «Спэрроу», но они быстро вернулись к привычной яркости. Потому что все продолжалось очень короткое время, меньше секунды, какой-то миг. И если бы Эдвин при этом не смотрел прямо вверх, он ничего бы не понял. Скорее всего, решил бы, что от усталости что-то произошло со зрением. Однако волею случая Эдвин смотрел прямо на Фобос. И у него не оставалось никаких сомнений в том, что этот спутник Марса, считающийся естественным, сначала сделался невидимым, перестал отражать свет, а потом вновь появился. В том же районе звездного неба, где и был.

— Го! Заметил?

— Что?

Эдвин помедлил, соображая, как ответить, не рискуя навлечь на себя проверку психики. И понял, что такого способа нет.

— Мне кажется, появился ветер.

— Есть немного, — озадаченно сообщил Го. — Очень слабый. Пятнадцать сотых метра в секунду. Слушай, как ты его почуял?

— Злобно завывает в пустых кислородных баллонах.

— Шуточки. Давай, возвращайся, близится время вечернего урагана.

Если сообразительный китаец что-то и видел, то так же, как и осмотрительный американец, памятуя о «черных ящиках», записывающих переговоры, решил промолчать. Шутка ли — исчезновение небесного тела. Такое бывает реже психических заболеваний.

Ретранслятор заработал. В наушниках щелкнуло.

— Конец первого выхода, Эд, — сказал Григорий с орбиты. — Ты начал потреблять аварийный запас кислорода. Скоро в баллонах действительно запоет марсианский ветерок.

* * *

Перед открытием люка Эдвин долго вытирал подошвы о шершавое покрытие ступенек, потом специальной щеткой счищал с себя иноземную пыль да песок. Внутри, когда насосы выкачали марсианский воздух, шлюзовая камера была продута инертным газом. Земные эксперты не могли представить, что азот может кому-то сгодиться для дыхания. Но на этом предосторожности не заканчивались. Эдвину предстояло спать в очень оригинальной постели.

Не снимая скафандра, он погрузился в ванну с горячим дезинфицирующим раствором, где и провел шесть с половиной часов. На Земле такого времени с лихвой хватало для уничтожения самых живучих микробов. Но на Марсе пришлось дополнительно облучаться ультрафиолетом и ждать полного высыхания скафандра, для этого в камере вновь была создана высокая степень разреженности. Лишь потом Эдвин имел право пройти в бытовой отсек.

Там его ожидала насыщенная озоном атмосфера и еще одна дезинфицирующая ванна, уже для тела. Потом — одноразовое белье, калорийный ужин (завтрак, обед?). За прозрачной, но пуленепробиваемой дверью, отныне разделяющей нижний этаж модуля на «грязную» и «чистую» зоны, с нетерпением ждали Венсан и Го.

— Эй! Ну как? Как там первый человек на Марсе?

Эдвин пожал плечами.

— В гору лезть тяжело. Особенно с ретранслятором. А в остальном — то же самое, что и на тренировках. Даже проще из-за низкой силы гравитации.

— Всегда бы такое.

— Да кто ж против.

— Никто. Кроме фатума.

— Что в моих анализах?

— Никаких чужеродных организмов пока не обнаружено, — отрапортовал Го. — Впрочем, время для проявлений заразы еще не наступило. Так что спи спокойно, дорогой товарищ.

— Спасибо на добром слове, — усмехнулся Эдвин. И уложил ноющее тело в постель. Уже настоящую.

Так и закончился первый выход человека на Марс. Как выяснилось впоследствии, он был куда спокойнее второго.

* * *

— Р-разбегайтесь к чертовой бабушке!

Вопль прозвучал так внезапно, что Эдвин выронил инструмент. Прошло четверо суток с момента посадки и всего пара часов с момента начала второго выхода на планету. В эти часы все шло строго по графику, никаких неожиданностей не предполагалось, и вдруг — этот вопль.