— В сжатые сроки… А если не получится?

— Тогда в дело вступает дублерша. Как в космонавтике. Володя, ты уже большой мальчик. И не первый год в политике. Тебе ли не знать, что власть — это технология. Вспомни хотя бы выборы.

— А как же…

— Я? Конечно, добровольно.

— А ты знала, что я тебя… хочу?

— Это чувствует любая женщина, дурачок. А на тебе так просто написано. Тамара Саратовна права, очень выразительное лицо. Что такое? Что тебя расстроило?

— Ровно половина моей группы состоит еще и в ФСБ. Так не годится. Хозяин должен быть один.

— И что ж ты собираешься делать? Воевать с ФСБ?

— Покуда над головами висит Каменный Гость, на передряги нет времени. В сущности, есть лишь один приемлемый выход. Придется мне тоже завербоваться к вам.

Алиса подняла брови.

— Шучу. На самом деле я хочу завербовать вашего шефа. Хотя он волен думать, что завербовал меня. Таким образом, мы оба получим удовольствие. Вообще, в России все друг друга должны завербовать и получить удовольствие. Тогда и случится социальная гармония. Что скажешь?

— Ну… Крючканов довольно приличный человек. Насколько может себе такое позволить.

— Но?

Алиса посмотрела на свет сквозь бокал с кахетинским. Вдохнула аромат, кивнула.

— Знаешь, дьявол кроется не только в деталях, но и в заместителях. В не полностью умных людях то есть.

— Они все у вас неполноумные?

— Многие, хотя и в разной мере. Типичные продукты эпохи безверия. Я вообще сомневаюсь, что наемные работники государства могут быть патриотами. Ну в массе своей, конечно. Как правило, степень преданности пропорциональна личной выгоде.

— Крючканов это терпит?

— Из-за деловых качеств, насколько я понимаю. И кем заменять? Тут нужно, чтоб в нашем консервативном ведомстве выросло новое поколение. Да и не лучшее сейчас время для кадровых перестановок, ты сам говорил только что.

Я вынул сигарету и прикурил от свечи. Краем глаза заметил, как батоно Вахтанг убирает со стойки табличку «НЕ КУРИТЬ».

— Послушай, Крючканов просил тебя помочь в сближении со мной?

— Просил, — безмятежно сказала АиЗ. — Он довольно одинок в своих апартаментах. И туда его назначал вовсе не Тарас твой Григорьевич. Так что…

— А. Ну да, ну да. Вот что, придется тебе немного поскучать. Потому что я буду думать. А это, доложу я, — процессище.

Алиса сделала маленький глоток из своего бокала и улыбнулась.

— Знаю. Наблюдала уже. Когда ты думаешь, ты похож на обиженного хомячка. Но когда мужчина думает или моет посуду…

— Тогда что?

— Тогда он мне нравится. Так что думай, князь, думай. Твоя очередь.

— Мыть посуду?

— Надо будет — помоешь.

— Ого!

— Ага.

— Пагаварили, да? — с угрозой сказал я.

Алиса по-девчоночьи прыснула. Никогда не думал, что она на такое способна, фельдмаршал в манто. Или этому тоже учат?

— Эй, генацвале! — крикнул Вахтанг. — Лобио несут! Лучше настоящий лаваш закусывать!

Мы начали лаваш закусывать, но тут позвонил Тарас наш Григорьевич. Был он несколько взвинчен.

— Слушай, Крючканов с тобой встретиться хочет. Какой-то он огорченный, будто ценность потерял.

— Цепочку, наверное.

— Какую цепочку?

— Да золотую.

Тарас разозлился.

— Некогда мне ваши ребусы разгадывать! Что, без президента о встрече договориться не можете? Все самолюбие свое лилипутское лелеете?

— Да причем тут…

— Штирлицы хреновы! Учти, если не будете сотрудничать, перестреляю вас, сволочей!

Трубка разразилась пулеметными очередями. Алиса усмехнулась.

— И часто он вас стреляет?

— По необходимости.

— Идеальный президент?

— Вот уж не знаю. Кого заслужили, тот нас… В общем, не слабее Путина. А по культуре превосходит. Хотя стреляет хуже.

— И хорошо, — сказала Алиса. — Людей любить надо.

— В ФСБ и этому учат?

— А что, тебе не понравилось?

— А, — сказал я. — Вот ты какая.

И наступил ей на ногу.

— Ну — сказала она. — Почему бы и нет? Можно и так, если угодно. Ты знаешь, я слишком долго была сильной женщиной. Устала от своей независимости. Так что давай думай, князь. Уже за двоих. И еще за сто сорок миллионов.

Каньон имел порядочную глубину и довольно крутые стены, отражавшие радиоволны. Но милях в одиннадцати к северо-востоку он примыкал к широкому руслу Ниргала. Выручила остронаправленная антенна. Когда летевший по экваториальной орбите «Одиссей» появился в створе ущелья, Венсан немедленно выпалил короткую, заранее приготовленную радиограмму.

В ответ они услышали мощный вздох облегчения.

— Ну каскадеры…

— Это ж надо было в такую щель угодить… Сто лет теперь жить будете!

— Есть, — крикнул Клаус. — Мы вас засекли! Передаю координаты…

Поверх приборной доски Эдвин развернул карту района. Там извивалось русло, в речном происхождении которого специалисты не сомневались уже добрую сотню лет. Это и был знаменитый Ниргал. В самые лучшие времена его длина не превышала пятисот километров. Тем не менее величайшая река Марса когда-то несла в себе огромную массу воды. Питаясь многочисленными притоками, Ниргал вливался в обширную низменность Узбой. Там он соединял несколько затопленных кратеров, образуя своеобразную систему озерных морей. И если на планете существовала жизнь, хотя бы когда-то, в очень отдаленном прошлом, искать ее остатки следовало здесь, на ныне опаленных, выстуженных и высохших берегах величайшей реки Марса. Что и предопределило район посадки «Спэрроу».

Эдвин обвел устье одного из южных притоков.

— Ну вот где мы.

— Благодаря твоему искусству пилотирования, — любезно заметил Го. — Хочешь, выбирай имя для нашей канавы.

— А что? Пожалуй, я воспользуюсь правом первооткрывателя. Пусть это будет… м-м, Destiny, что ли. Каньон Destiny.

— Фиксирую!

Го тут же нанес на карту первое название, придуманное человеком, реально опустившимся на Марс. Красным фломастером, размашисто, но очень изящно, почерком, отработанным на иероглифах.

— Это же история, господа и товарищи, — бормотал он. — Войдет в анналы! Потому что едва не вышло боком…

Глаза при этом у него были восторженные. Более хладнокровный Эдвин ввел координаты и на экране компьютера появился подробный план окрестностей. Стало ясно, что «Спэрроу» угодил в огромный овраг, примыкавший к Ниргалу примерно под десятым градусом южной широты. Перед слиянием каньон проходил мимо вала крутого, поэтому довольно молодого кратера. По геологическим меркам, конечно.