ефесеям» (гл. IV): «Но, возразит кто-нибудь, как же могут разбойники жить в мире? Скажи, когда же, спрошу я? Очевидно, когда они поступают не по-разбойничьи; ибо ведь если бы они не соблюдали справедливости даже при дележе добычи и не производили бы дележа поровну, то и они, конечно, вступали бы в раздоры и драки между собой». Приведя заявление Пирра, обещавшего оставить царство в наследство тому из своих сыновей, чей меч окажется острее других, Плутарх замечает, что слово Пирра есть не что иное, как давнишнее изречение Еврипида в «Финикиянках», а именно:

Мечом кровавым делят отчее добро,

и сопровождает все великолепным восклицанием: «До чего противообщественно и зверско стремление к излишнему стяжанию!» Цицерон (письмо XI, 16) говорит: «Ни на что нельзя рассчитывать, как только люди перестанут руководствоваться правом». Полибий (кн. IV) замечает: «Даже шайки разбойников и воров по большей части распадаются оттого, что они в отношениях между собой не соблюдают справедливости, и вообще когда между ними исчезает всякое взаимное доверие».

18

Плутарх в жизнеописании Агесилая пишет: «Лакедемоняне, полагая, что высшая доблесть состоит в служении благу отечества, не ведают и ведать не хотят иного права, кроме того, которое, по их мнению, может способствовать величию Спарты». О тех же лакедемонянах афиняне у Фукидида (кн. V) говорят следующее: «Что касается их частных взаимоотношений и соблюдения их отечественного права, они поступают весьма добросовестно. Что же касается их отношений к чужестранцам, то можно было бы привести немало примеров на этот счет: только некто выразил кратко существо дела, сказав, что в их глазах достойно лишь то, что им приятно, и справедливо лишь то, что им полезно».

19

Когда в присутствии Агесилая кто-то назвал персидского царя великим, тот воскликнул: «Чем же он превосходит меня, если не справедливостью?» Это приведено у Плутарха.

20

Прекрасно сказано у Марка Аврелия Антонина: «Мое государство и родина для меня как Антонина – Рим, как для человека – весь мир». У Порфирия в трактате «О воздержании от мяса животных» (III): «Тот, кто руководствуется указаниями разума, пусть будет непогрешим как по отношению к своим согражданам, так равно к чужестранцам и ко всем людям; чем он разумнее, тем ближе к божеству».

21

Об этом гласит стих древнего поэта:

Целый остров стонал, угнетенный игом Миноса.

См. об этом Кирилла, «Против императора Юлиана» (кн. VI).

22

Однажды король Альфонс на вопрос о том, чему он обязан в большей мере – книгам или оружию, ответил, что он извлек из книг познание как военного дела, так и права войны. У Плутарха читаем: «У людей добрых существует также и некое право войны, и не следует простирать жажду победных лавров до того, чтобы лишиться пользы вследствие гнусных и нечестивых деяний».

23

Отличное изречение Помпея приводится у Аппиана: «Следует полагаться на волю богов и на честное и справедливое рвение в осуществлении целей войны, предпринятой ради сохранения государственного порядка в родной стране». У него же приведены следующие слова Кассия: «На войне самая твердая надежда поддерживается верой в правоту дела». У Иосифа Флавия («Иудейские древности», кн. XV) Ирод, царь иудейский, воодушевляет войска, внушая им, что «на чьей стороне право, той помогает Бог». Много есть на эту тему у Прокопия, как, например, в речи Велисария к войскам во время африканского похода, где, между прочим, говорится: «Одна только храбрость бессильна даровать победу, если ее не поддерживает справедливость»; и еще в другой речи его же, перед сражением близ Карфагена, а также в обращении лонгобардов к герулам, приводимом с некоторыми поправками, внесенными мною в подлинник, говорится: «Мы призываем в свидетели самого Бога, чье всемогущество и даже Его малейшая воля превозмогает всякую человеческую силу; следует надеяться, что Он, ведая намерения той и другой стороны, дарует обеим заслуженный исход в сражении». Исход сражения вскоре подтвердил правильность этих слов. У того же автора Тотила обращается к готам со следующими словами: «Не может быть, говорю вам, быть не может, чтобы те, кто творит насилия и неправду, стяжали себе честь оружием, но каждого на войне постигает та участь, какую он заслужил своей жизнью». Вскоре по взятии Рима Тотила произносит другую речь по тому же предмету. Она приведена у другого историка того времени – Агафия (кн. II): «Неправды и забвения Бога следует всячески избегать, как роковых для дела, в особенности же, когда исход войны в руках самих войск, выстроенных в боевом порядке». О том же самом свидетельствуют, кроме того, блестящие примеры побед и поражений Дария, Ксеркса и афинян в Сицилии. Если угодно, можно также заглянуть в речь Криспина, обращенную к обитателям Аквилен, у Геродиана (кн. VIII). У Фукидида (кн. VII) поражения близ о. Пилоса и в иных местах лакедемоняне сами приписывали своей собственной вине, так как они отвергли предложение передать спор на рассмотрение третейского суда. Но когда афиняне, в свою очередь, после многих бесчестных поступков отказались от передачи спора на разрешение третейского суда, то надежда на больший успех вновь вернулась к лакедемонянам.

24

Тертуллиан, «О воскресении плоти»: «Меч, обагренный кровью на войне, – лучший человекоубийца».

25

Следует также добавить Иоанна из Картагены, Рим, 1609.

26

У того же Еврипида Гермиона обращается к Андромахе со следующими словами:

Не варварским обычаем живут в сем городе,

на что Андромаха отвечает:

Позорное у варваров – не без вины у нас.

27

Почему же в самом деле не воспользоваться, когда даже император Александр Север постоянно перечитывал сочинения Цицерона «О государстве» и «Об обязанностях»?

28

Эти слова заимствованы у Лактанция в его «Божественных наставлениях» (кн. VI, гл. IX). Юстин Мученик в «Первой апологии» говорит то же самое: «Нельзя сказать, чтобы учения Платона были совершенно отличны от учения Христа, но они все же не вполне ему соответствуют, так же как и иные учения, например, учения стоиков, равно как мысли, встречающиеся у поэтов и историков. Каждый из них в силу прирожденного людям