Франсиско Гойя. Из серии «Бедствия войны», 1810–1820

Отто Дикс. Из серии «Война», 1924

Образцом Диксу послужила не менее устрашающая серия офортов Франсиско Гойи «Ужасы войны» (1810–1820). Испанский художник создал ее веком раньше, когда его родина вела затяжную войну с наполеоновской Францией. Дикс отлично понимал все, что Гойя сказал о войне, но считал, что он сказал недостаточно.

Послание могло быть тем же самым, но его принес другой вестник. Оба художника были очевидцами чудовищного варварства, но каждый видел его по-своему. Гойя более наглядно показывает сцены страшного насилия; Дикс акцентирует внимание на его ближайших последствиях.

Различие подходов иллюстрирует данное Делакруа определение гениальности и творчества как такового. Важна не столько тема или сюжет произведения, сколько то новое, оригинальное, что сообщает нам по этому поводу талантливый автор. Вот тут большинство из нас встречается с трудностями.

Одно из главных препятствий, мешающих творческому процессу, состоит в необходимости находить нетривиальные средства выражения. Все мы слышали о творческих кризисах, какие бывают у писателей, но и художники, и изобретатели, и ученые тоже от них не застрахованы. Так стоит ли удивляться, что даже те из нас, для кого творчество не является единственным источником заработка, порой тоже ощущают собственное бессилие?

Рано или поздно художник может оказаться в творческом тупике. Но, по счастью, пути выхода из этого тупика существуют.

Один из них не раз доказывал свою эффективность: сбежать куда глаза глядят. Смена обстановки меняет точку зрения буквально на все: резкая ломка привычного ритма оживляет и обостряет эмоции; начинаешь иначе видеть и ощущать жизнь. Возникает жгучее желание выразить свои чувства и тем или иным способом их зафиксировать; вот почему во время путешествий мы так охотно и много фотографируем.

Вы открываете для себя немало такого, на что прежде не обращали внимания, и иначе воспринимаете давно знакомое. Сменить можно работу, дом, город. Или, как в случае с известным современным художником Питером Дойгом, – континент.

Дойг пишет мрачные картины, часто, хоть и не всегда, изображая на фоне пейзажа одну-две небольшие человеческие фигурки. Как правило, его персонажи выглядят потерянными или обескураженными; подозреваю, те же чувства посещают порой и самого художника.

Детство Дойга прошло в переездах. Родился он в Шотландии, несколько лет прожил на Тринидаде, после чего родители увезли его в Канаду. В конце 1970-х Дойг приехал в Лондон и поступил в художественное училище, затем вернулся в Канаду и поселился в Монреале. В 1989 году он снова отправился учиться в Лондон. Кочевой образ жизни натолкнул его на мысль исследовать непостижимость пейзажа. Проблема заключалась в том, что он сам не знал, что именно хочет сказать.

В этом его отличие от большинства художников, которые отправляются в путешествие в поисках вдохновения, надеясь, что с переменой места получат новый материал для дальнейшей работы. Пожалуй, самый наглядный тому пример – Поль Гоген и его таитянская одиссея конца XIX века. Французский постимпрессионист реагировал на новизну окружения типичным для художника, озабоченного поисками музы, образом. С благодарностью откликнувшись на увлекательную экзотическую тему, Гоген быстро написал целую серию колоритных стилизованных картин, впоследствии оказавших большое влияние на творчество многих живописцев, включая Питера Дойга.

Дойг искренне восхищался работами Гогена, однако ему самому смена обстановки не принесла того же счастливого озарения и не обернулась таким же творческим взлетом. Напротив, он еще острее ощутил свою подавленность. Хотя ему нравилось жить в Лондоне, среди таких же, как он, мечтающих о славе художников, его не покидало чувство отчаяния: он не понимал, что интересное и небанальное может рассказать об этом городе. Однажды он пришел за какой-то надобностью в канадское посольство, которое расположено в центре Лондона. Сидя в приемной, он листал рекламные буклеты и путеводители, разглядывал глянцевые фотографии великолепных канадских пейзажей, и… И тут Дойга осенило.

Он догадался, что мешало ему все эти годы. Он пускался в путь не потому, что ему не терпелось увидеть новые места, а потому, что хотелось оставить старое. Как он мне признавался, «чтобы изобразить на полотне знакомое место, я должен его покинуть».

Он вернулся в свою лондонскую мастерскую и взялся за кисти. Одной из первых работ стал «Попутчик» (1989–1990). На среднем плане мы видим красный грузовик с длинной платформой, которая двигается с Запада с включенными фарами. В небе – признаки надвигающейся грозы. Перед нами – пустое поле, на заднем плане – кромка леса. И – ни следа обозначенного в названии «попутчика».

Так на свет появился Питер Дойг, Художник с большой буквы. Теперь у него было то, в чем, по его убеждению, нуждается каждый художник: «то, с чем можно убежать». И это предполагало нечто более сложное, чем изображение атмосферных канадских пейзажей. Если задуматься, привязка к конкретному месту не имела для Дойга значения: просто Канада первой пришла ему на ум, сыграв роль вестника. Суть послания заключалась в воспоминаниях. Не в сентиментальной ностальгии, а в оставшихся в памяти впечатлениях: что это было и чем стало с течением времени и с учетом накопленного опыта.

На самом деле он стал писать метафизический пейзаж – некое неосязаемое пространство, отделяющее реальность от сохранившихся в памяти образов. Назовите это как угодно – необъяснимым, сюрреалистичным или сверхъестественным, – но факт остается фактом: картины Дойга переносят нас в реальные с виду места, но на самом деле это иллюзия, существующая лишь в нашем сознании, – как и наши воспоминания.

«Поначалу, – признается Дойг, – мне казалось, что у меня вообще нет идей, но потом я почувствовал, что их огромное количество. Я испытал такой прилив вдохновения, о каком и не мечтал».

Как только проходит творческий ступор, мы чувствуем, что нам есть что сказать, и знаем, как выразить свою мысль. Многие обычные вещи, самые заурядные явления повседневной жизни становятся потенциальным источником творческого вдохновения. «Все повторяется». Этот трюизм американская журналистка, эссеистка и сценаристка Нора Эфрон с детства усвоила от своей матери.