– Два ворона против шестерых гвардейцев? – Она качает головой. – Как ни сильны Хугин с Мунином, боюсь, чтобы вытащить нас отсюда, этого недостаточно.

Проклятие! Время нашего отъезда на рикше в обратный путь отодвигается всё дальше! А всё из-за кубка, который вовсе и не из золота нибелунгов.

Зигфрид снова сжимает кулаки, словно прикидывает, справится ли с шестёркой гвардейцев в одиночку, но опускает руки. Гвардейцы подходят ещё ближе.

– Сдавайтесь! Сопротивление бессмысленно и может стоить вам жизни! – кричит нам их главный.

– Ни за что! – в ярости кричит в ответ Зигфрид, но звучит это не особо убедительно. Я лихорадочно соображаю, как выпутаться из этой ситуации. И наконец додумываюсь! Решение донельзя простое. И почему мне это сразу в голову не пришло! – Хильда, а «ЛОКИ-9000» у тебя тоже с собой? – шепчу я.

– Да, с собой.

– Тогда вперёд! Чего ты ждёшь?

– Мы можем использовать его только в самом крайнем случае.

– Что ж, будем надеяться, что этот самый крайний случай скоро наступит! – закатывая глаза, язвлю я.

– Ну ладно, ситуация действительно экстренная. Но ведь Зигфрида в память этой штуки мы ещё не ввели. Если я сейчас потяну за кольцо, она вырубит и нашего супергероя.

– Тридцать секунд – это же недолго. Можем успеть. Дай ему яйцо!

– О чём вы там шепчетесь? – спрашивает Зигфрид, размахивая кулаками в воздухе в попытке удержать гвардейцев на расстоянии.

– Локи снабдил нас супероружием. Но мы можем применить его только после того, как ты подержишь его в руке, – вкратце объясняю я ему принцип действия «ЛОКИ-9000».

– Чё?

– Бери без разговоров! – восклицает Хильда, собираясь сунуть ему в руку яйцо, в то время как гвардейцы уже так насели на нас со своими шпагами, что мы стоим практически спина к спине. Зигфрид, полуобернувшись к Хильде, берёт яйцо – и роняет его! Яйцо катится прямо под ноги одному из гвардейцев, и тот наклоняется, чтобы его поднять. Это немыслимо! Теперь мы пропали!

Или точнее: пропали, если я ничего не предприму. Я падаю на колени и, молниеносно вытянув руку, хватаю «ЛОКИ». И, не дожидаясь реакции гвардейцев, тяну за кольцо. А дальше что? Бросить «ЛОКИ-9000» как ручную гранату?

Двадцать один, двадцать два, двадцать три: три секунды спустя по залу распространяется густой туман, я ничего не вижу на расстоянии вытянутой руки. Да ещё этот туман сильно раздражает лёгкие, и я закашливаюсь.

Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть! Ещё три секунды – и тумана как не бывало. Я в полной растерянности оглядываюсь вокруг: гвардейцы лежат на полу и, кажется, спят глубоким сном. И не только они – Зигфрид тоже. Конечно, ведь с запоминанием всё удалось просто сенсационно!

– Ах ты зараза! – бормочет Хильда. – Как же его теперь отсюда вытащить?

– Понесём на руках, – отвечаю я. – Всё-таки нас двое.

– Ха-ха, мне очень интересно, как мы это сделаем – мой суперплемянничек в шмотках наверняка килограммов девяносто весит.

Я молчу и вместо ответа, ухватив Зигфрида за пятки, пытаюсь оттащить его к выходу. Но, как ни тяну, тот не сдвигается ни на миллиметр.

– Эй, ну что же ты! – рычу я на Хильду, которая в полном спокойствии стоит рядом. – Помоги же мне!

Пожав плечами, она наконец снисходит до того, чтобы подхватить лежащего без сознания Зигфрида под руки. Мы изо всех сил стараемся вытащить его наружу, но, к сожалению, очень скоро становится ясно, что он для нас слишком тяжёл. Протащив его один метр, мы сдаёмся. И почему он такой чертовски тяжёлый?!

– Хильда, а ты не можешь задействовать какую-нибудь сверхсилу валькирии?

– Нет. Я же тебе уже объясняла – у меня нет никаких сверхсил. По крайней мере подходящих. И я ненавижу использовать сверхчеловеческие возможности. У меня принципы.

Ну класс! Мы зависли в семнадцатом веке, нам угрожают солдаты противника – а мадам валькирия лелеет свои принципы. Я размышляю:

– Ладно, Филипп, к сожалению, тоже отключился, он нам не поможет. Что там говорил Локи? Сколько у нас времени, пока они все очнутся?

– По-моему, час.

– Совсем мало. Но нужно попытаться сделать всё возможное. Пошли! – Я направляюсь к выходу.

– Куда ты собрался? – кричит мне вслед Хильда.

– Не спрашивай! Просто иди за мной!

Я знал, что д’Артаньян окажется здесь! Этот взгляд, которым он вчера смотрел на неё – я просто не сомневался. И не ошибся. Слава богу! На улице уже стемнело, а это означает, что времени, чтобы дотащить Зигфрида до дурацкой велорикши и наконец-то начать крутить педали в настоящее, у нас мало. Мы должны вернуться домой до захода полной луны.

И всё-таки препроводить д’Артаньяна из Лувра во дворец кардинала мы ещё успеваем. В Лувре-то мы его и выследили. Вернее, в покоях королевы, где он, опять спрятавшись за колонной, подглядывал за королевой и её камеристкой.

– Ух ты! – увидев д’Артаньяна, Хильда одобрительно присвистывает. – Ты был прав. Я впечатлена. Как ты догадался?

– По его взгляду. Он смотрел на эту Констанцию точно таким же взглядом, какой бывает у папы, когда он рассказывает о маме. Такое тепло в глазах – и тут то же самое! Папа бы всё отдал за то, чтобы ещё раз встретиться с мамой. И именно так д’Артаньян вчера смотрел на эту девушку. Я не сомневался, что он придёт во дворец, чтобы ещё раз увидеть её.

– И что теперь?

– Всё очень просто! Сейчас мы его прихватим, и он вместе с нами оттащит Зигфрида к рикше. Втроём мы наверняка справимся.

– Тогда вперёд! – Хильда хлопает меня по плечу. – Он твой!

Проскользнув к колонне, я незаметно встаю рядом с д’Артаньяном. Вероятно, подбеги я к нему с громким криком, он бы всё равно не заметил меня – так заворожённо, во все глаза он смотрит в большое окно, в котором этим вечером опять можно наблюдать обеих женщин. О чём они говорят, не слышно, но они яростно спорят. Королева Анна с отчаявшимся видом то и дело показывает на окно. Констанция, по-видимому, пытается её успокоить. Безуспешно! Королева, кажется, сильно нервничает. Похоже, у неё запланировано что-то важное, потому что очень уж она разоделась. То есть я хочу сказать, она и вчера выглядела очень нарядно, но сегодняшний её облик во много раз превосходит вчерашний. Длинное до пола платье с широкой юбкой искрится и сверкает, аж глазам больно. Приталенный верх с глубоким декольте тоже сверкает. Длинные рукава-буф в бело-голубую полоску украшены голубыми лентами. Стоячий кружевной воротник по краю украшен выступающими из-под кружев длинными перьями. Другими словами, королева Анна выглядит как нечто среднее между Снежной королевой и безе со сливками. Немного перебор, но всё-таки очень красиво.

И всё же чего-то, видимо, не хватает. Королева Анна постоянно касается верха платья. Констанция то и дело берёт её руки в свои и, сжимая их, в чём-то её убеждает, тоже показывая на окно. Но о чём же они говорят?