Еще более низкопробными публичными домами, чем «Рэмрод-Холл», считались дом терпимости мадам Дженни Стэндиш на Уэллс-стрит и Белла Джонса на Кларк-стрит, который в 1871 году мог похвастать тем, что там работали «старейшие донны[12]на свете» – Нилли Уэлш и Молли Мур, которым было на тот момент уже за шестьдесят. Одной из работниц мадам Стэндиш была Молли Холбрук, которую инспектор нью-йоркской полиции Томас Бернс описывал как «самую выдающуюся и удачливую воровку Америки». Впервые она появилась в Чикаго году в 1865-м в качестве жены Бака Холбрука, игрока и взломщика сейфов, хозяина игорного дома на Кларк-стрит и дома свиданий на Рэндольф-стрит, которым и заведовала Молли. В начале 1871 года Холбрук попал в тюрьму, за ограбление банка, Молли пошла в бордель мадам Стэндиш. За несколько недель до Великого пожара она в спешке покинула Чикаго, потому что полиция к тому моменту обнаружила, что она организовала среди своих товарок банду карманниц и магазинных воровок, а ворованное складировала в борделе. Бака Холбрука между тем застрелили в тюрьме при попытке к бегству, и Молли вышла замуж за Джимми Хои, вора-карманника. Инспектор Бернс характеризовал этого человека как «беспринципного мерзавца, существовавшего на то, что удавалось наворовать его жене».

Молли Холбрук вернулась в Чикаго в 1873 году и открыла дом свиданий, где ей удалось шантажом вытянуть у одного скотовода с Запада 25 тысяч долларов. За это она попала в тюрьму – правда, ненадолго – и на протяжении следующих десяти лет оказывалась за решеткой еще несколько раз – в Бостоне, Нью-Йорке и других городах. В Нью-Йорке ей светил год заключения, но ее помиловал лично губернатор Гровер Кливленд после того, как она предоставила полиции информацию, с помощью которой удалось обеспечить срок крупной скупщице краденого Марме Мандельбаум.

Переулок Костей, Чикагский Пятачок, притоны Уэллс-стрит и Пятачок Мамаши Конли были стерты пожаром с лица земли, но не прошло и пяти лет с начала возрождения Чикаго, как появилось двадцать других районов, кишащих проститутками, разбойниками, сутенерами и карманниками и заполненных борделями, салунами и всевозможными кабаками. Полиция и клиенты знали их под такими звучными именами, как Черная Дыра, Маленький Шайенн, Гиблые Земли, Миля Сатаны, Полакра Ада, Прибрежный район, Негритянская Дыра, Байлер-авеню и переулок Мертвеца. Все эти районы, за исключением расположенной в Вест-Сайде Черной Дыры, находились на юге города, в квадрате, ограниченном рекой Чикаго, Уэбаш-авеню, Двадцать второй улицей и улицей Ван-Бурен. На севере города тоже было два-три криминальных пятачка, но они никогда не имели такого значения, как вышеперечисленные. В 70-х годах XIX века две знаменитые колонии проституток было и в деловой части города – одна в Брайант-Блок, на углу Рэндольф– и Дирборн-стрит, а вторая – в Кленовом Ряду, на востоке Монро-стрит, в домах № 143 – 149. В «Таймс» Брайант-Блок описывали как «гнездо шлюх», а 5 августа 1877 года там прошла заметка, гласившая: «полиция расценивает сборище женщин, оккупировавшее это здание, как одно из низкопробнейших в городе; постоянно поступают доклады о происходящих там оргиях, из которых складывается впечатление о том, что где-то в наших краях заново возрождены Содом и Гоморра».

Два верхних этажа Кленового Ряда на Монро-стрит были, по описанию «Таймс» от 1877 года, «обиталищем таких выдающихся шлюх, как Джек из Уотерфорда с ее странноватой командой». Джек из Уотерфорда, которую называли еще «шлюхой-миллионершей», была одной из самых деятельных женщин этого сорта, когда-либо живших в Чикаго. Как-то раз она хвасталась, что не пропустила ни одной рабочей ночи в течение десяти лет, расхаживала по улицам в поисках клиентов и в дождь и в жару, обслуживая за ночь от пяти до двадцати мужчин за цену от доллара до десяти. В середине 70-х годов XIX века Джек из Уотерфорда организовала из уличных проституток бригаду, собрала их всех в Кленовом Ряду, а сама стала выступать в роли управляющей. Она следила за тем, чтобы все проститутки содержали себя в чистоте и старались быть как можно привлекательнее, а еще – за тем, чтобы по всей прилежащей территории постоянно рассылались патрули, самые юные и красивые девочки ходили по отелям и железнодорожным станциям и завлекали клиентов. Весь свой заработок девушки отдавали Джек, а та отстегивала полиции, в случае необходимости – оплачивала услуги адвокатов и поручителей, а каждой из проституток выдавала на руки лишь небольшую сумму на пропитание и одежду. Остальное же она помещала в банк, откладывая себе лично небольшой процент. Некоторые из ее работниц за несколько лет накопили достаточные суммы, чтобы открыть собственные бордели. Джек из Уотерфорда всегда заявляла, что как только накопит тридцать тысяч, так уйдет из дела, а поскольку она пропала из виду примерно 1880 году, то можно предположить, что это в конце концов и произошло. Желтая газета под названием «Чикаго стрит газетт» писала о ней в 1877 году: «У Джек из Уотерфорда в банке лежат 22 000 долларов, собранных, так сказать, на улицах Чикаго. Джек (настоящее имя ее – Франсес Уоррен) сделала свои деньги. К ее чести можно сказать, что она ни разу не украла ни цента и никогда в жизни ее не видели пьяной. Это курносая уродливая мелкая тварь весьма преуспела в своем грязном бизнесе. Вероятно, ее с полным правом можно назвать богатейшей уличной шлюхой на свете».

Черная Дыра представляла из себя несколько негритянских салунов, жилых домов и борделей на улицах Вашингтон-стрит и Холстед-стрит, в центре порочного района, ограниченного улицами Санмагон, Холстед, Лэфк и Монро. Именно в этой части города открылся впервые концертный салун в Чикаго после пожара. Его открыл на углу Мэдисон-стрит и Пеория-стрит в 1873 году Джонни Хармон, «свирепого вида парень», по описанию «Трибюн». Хармон нанимал шесть – восемь девушек, которые получали двадцать процентов от проданного ими спиртного; в неделю они зарабатывали таким образом от двенадцати до пятнадцати долларов. Бизнес процветал на протяжении нескольких лет, пока однажды Хармон не повесил над баром вывеску: «Просьба к джентльменам держать руки подальше от официанток и не мешать им выполнять свои обязанности».

Дела тут же пошли на спад, поскольку лапать официанток считалось вообще-то в порядке вещей, и в большинстве концертных салунов того времени это не просто одобрялось – существовали специальные комнаты, где подобное общение с обслуживающим персоналом можно было довести до логического завершения. На Пеория-стрит рядом с заведением Хармона находилась сигарная лавка «Новая эра», которой заправляли знаменитые сестры Уэлч – Мэйми и Ева, предоставлявшие полчаса своего времени в дальней комнате каждому, кто покупал табака на два доллара.

Гордостью Черной Дыры в 70-х и 80-х годах XIX века был «Ноев ковчег» на западе Вашингтон-стрит неподалеку от Холстед-стрит – странного вида ветхий трехэтажный притон, когда-то бывший роскошным особняком, принадлежавшим, как писали в 1877 году в «Таймс», олдермену Джейкобу Бейдлеру, богатому торговцу лесом, главе знатного рода. Там же было написано: «Ноев ковчег» для Вест-Сайда – то же самое, что «Под ивой» для юга города. Ему не хватает только своего Роджера Планта».