В какой-то момент Иван потерялся и неожиданно для себя выдал.

— Муля, знаешь из-за чего ты психуешь?

Та удивилась, но заинтересовано спросила.

— Почему?

— Да, потому что мы с тобой сексом уже неделю не занимались.

— А чего с тобой заниматься сексом, Сазиков? Толку как от козла молока.

— А какой тебе толк-то нужен. Думаю, у нас детки бы получились, что надо.

Они как раз проходили мимо детского магазина, и Муля вдруг резко сменила тон.

— Дурак ты Сазиков. Что ты понимаешь в детях? Родить дело нехитрое. А вот как мы их воспитывать-то будет. Живем на съемной квартире, перебиваемся какими-то случайными заказами.

— Вообще-то один хороший свадебный заказ, нас целый месяц кормит.

— Да, он и год мог бы кормить, но ты же все опять на свои дрова спустишь!

— Кому дрова, а кому и памятники русского зодчества.

— Ой, ну все.

— Да, кстати, мне надо снова срочно уехать в Рязань. Если хочешь, можешь поехать со мной, — добавил он.

Муля, скривила лицо.

— Это выше моих сил. Я с тобой точно разведусь. Другие мужья возят жен на Мальдивы, а ты предлагаешь мне поехать в глушь смотреть на помойку? Сазиков, ты в своем уме?

Крыть Ивану было собственно не чем. Он решил промолчать для ясности, но мнения своего не поменял. Рано утром, в субботу Иван снова выехал по знакомому ему маршруту. Весь багажник машины был забит отпечатанными листовками, продуктами, питьевой водой, медикаментами, батарейками. Уже выскочив на трассу, он обнаружил, что ему периодически приходится обгонять оранжевые мусоровозы с надписью «Экосервис» на бортах. Ближе к Рязани машины уже не ехали, а стояли рядами на обочине и возле них курили хмурые водители.

В Рязани он встретился с Василисой и передал ей листовки, которые тут же разобрали активисты. Затем она показала ему, как проехать в Волхвы по объездной дороге, минуя посты полиции. Все-таки деятельность Василисы в социальных сетях за несколько дней возымела некоторый успех. К деревне Волхвы потянулись люди из разных уголков страны. Власти же опасаясь массовых волнений, решили перекрыть туда допуск, сославшись на то, что согласно распоряжению губернатора, теперь это полигон бытовых отходов и является режимным объектом.

Проезжая через дубраву, Иван увидел старый дуб. Нога сама потянулась к тормозу, но, Василиса, будто прочитав мысли, его остановила.

— Это не то дерево. Меч лежит в другом месте.

— Все-таки лежит? — не поверил Иван.

— Конечно лежит. Ведь ты его туда положил. А ты все еще пытаешься убедить себя, что все что случилось с тобой была иллюзией?

— Пытаюсь, — честно сознался Иван.

— У всех волхвов так. Поначалу. Потом привыкаешь.

* * *

Библиотека напоминала штаб сопротивления. Хотя почему напоминала, она и была штабом сопротивления. На крыльцо постоянно заходили и уходили какие-то люди. Выносили и заносили коробки с печеньем, хлебом, сухими супами. Иван и Василиса тоже занесли свои продукты в дом.

— Куда складывать еду? — спросила Василиса у женщины в очках, которая пыталась навести хоть какой-то порядок в творившемся бедламе.

— Клади, пока здесь, потом разберемся, — ответила она и ткнула пальцем на улицу. — Потапыча здесь нет. Он в палатке.

Потом осмотрела Ивана.

— А ты и есть Иван?

— Да, я Иван, — ответил Сазиков, — а что?

— Ничего, наслышана.

Василиса потянула его за руку.

— Пошли, доедем до палатки.

Женщина переспросила.

— Вы на машине?

— Да.

— Тогда везите туда свои продукты, чтобы два раза не ездить.

Иван вышел на улицу и с грустью посмотрел на свой наличник. Он мог его узнать среди тысячи других таких же окошек. Как космический корабль тот звал его в дальние путешествия, манил и подмигивал. «Давай, залезай, полетели!» Иван подмигнул ему как старому приятелю. «Подожди, скоро слетаем еще куда-нибудь! Обязательно».

Они выехали за околицу и уткнулись в баррикаду из сухих деревьев, штакетника, старых бочек и телег, которые были навалены прямо по середине проселочной дороги. С одной стороны баррикады стояла армейская штабная палатка, с другой уснувшие мусоровозы, источавшие едкий запах тухлости и гниения. Возле ближайшего грузовика, на земле валялось несколько вывалившихся мусорных пакетов. Конечно, среди них вряд ли бы он смог узнать свой мусорный пакет, но тем не менее. «Вот это я называю: „Приехали!“» подумал Иван.

На обочине дороги сидели понурые водители и жгли костер из выдернутых из баррикады досок, пытались приготовить на огне какую-то еду. Возле палатки тоже горел большой костер, на котором в котле варилась … «Гречневая каша, — определил по запаху Иван. — с тушенкой!». Вокруг костра сидели школьники и студенты, а также какие-то моложавые мужчины и женщины интеллигентного вида. Бренчала гитара. У костра с палаткой народу было больше, но все они выглядели как выехавшие на пикник.

«Тяжелую технику им не остановить», — почти сразу оценил обстановку Иван.

Входя в палатку, он уже понимал, как действовать и что делать. Как человек, который видел и большие и малые битвы, он понимал, что восстание будет подавлено скоро и даже без особых трудностей. В общем-то, сразу как приедет ОМОН.

О чем он и сказал всем собравшимся в палатке. Какой-то казак, на нем была папаха, гимнастерка и портупея, на которой болталась дедова шашка, осадил его.

— Много тут ходит умников.

Но Потапыч, сидящий за раскладным столиком, на котором лежала карта местности, сразу отнесся к его словам с пониманием. Он поднялся и подошел поздороваться.

— Вот познакомьтесь, друзья, это Иван Сазиков. К его советам лучше прислушаться.

Он показал ему на место за столом рядом с собой.

— Что ты предлагаешь? — И шепотом, так что бы слышал только он, добавил. — Говори, Волхв!

* * *

Иван увидел, что на него смотрит десяток глаз, и все были готовы его слушать и верить ему. Такого он никогда не ощущал. По одному его слову люди могли подняться и пойти куда угодно. Потому что ему верили. Просто верили. Это было странное чувство. Он на мгновение прикрыл глаза и разом увидел будущее.

Горящие тяжелые грейдеры… потом пылающий бронетранспортер, вертолет. Большой отряд спецов в бронежилетах, прочесывающих лес. Собаки. Аресты. И разговор, длинный разговор. Да, так будет. Тут изменить практически ничего нельзя. Может быть детали. Но, главное, все же будет разговор… Между ним и кем-то, кого он не знал.

Иван проглотил ком в горле и спросил.

Давайте сначала определимся, что мы имеем? И чего хотим добиться?