Впрочем, въехав в столицу голоса исчезли. В мегаполисе, сделанном из стекла и бетона, им просто неоткуда было взяться.

* * *

Войдя в свою квартиру, на пятом этаже многоэтажки, он привычным движением кинул ключи на тумбочку в прихожей и крикнул.

— Муля, я вернулся!

Муля выглянула с кухни. Окинула его придирчивым взглядом и снова вернулась к плите.

— Я готовлю овсяную кашу, ты будешь со мной?

— Мне бы мяса.

— А ты заслужил?

— Ну.

— Свари себе пельменей, если хочешь и не забудь принять душ. От тебя воняет как от мартовского кота.

По привычке, которую он выработал за долгие годы, сразу вернувшись из поездки, Иван первым делом скидывал с флешки фотоаппарата все отснятые снимки на жесткий диск, чтобы было возможность рассмотреть на большом экране домашнего компьютера и выбрать наилучшие фотографии. Обычно Иван забивал флешку под завязку, и скачивание больших файлов занимало приличное время.

Как раз столько, что успевал принять душ и вернуться обратно. Так сделал и на этот раз.

Уже намыливая голову, стоя под душе, осознал, что ему на самом деле хотелось все бросить и облапить Мулю, затащить в спальню. Но ведь в реальном времени, по ее мнению, неизвестно где шлялся трое суток, получил во всю рожу синяк, и в общем-то еще не было понятно, достоин ли ее милости или нет. И куда только делать та страстная фурия, которой она была до свадьбы?

Впрочем, и этот вопрос был философским. Он не видел ни одной женщины, которая бы не поменялась после свадьбы. Всему свое время.

В квартире голосов не было, но здесь к его мировосприятию добавилось другое чувство. Он вдруг понял, что больше не может спокойно смотреть на наличники. На свои собственные фотографии. Их в доме было несметное количество. Они смотрели на него со всех сторон. Большие рекламные плакаты, открытки, календари. Изданные буклеты и гранки еще не изданной энциклопедии. Валялись и висели повсюду. Даже в туалете на стиральной машине лежала книга «деревянное зодчество». Магнитики на холодильнике.

Раньше все это радовало его взгляд и раздражало Мулю. Она это называла «дровами», «досками», «мусором» и требовало убрать. Теперь он был готов полностью с ней согласиться. Каждая фотография стала для него как раскрытая многотомная книга, которую он не мог не читать. А дома надо было отдыхать от работы.

Ему с лихвой хватило одного века, чтобы понять это.

Обязательно, завтра все уберу. Начал он составлять список на завтрашний день…

* * *

Да, Муля была блондинкой, но она была женщиной. И не могла не отметить изменений, которые произошли в Иване. В его глазах, походке, движениях. Он как будто-то постарел на сто лет. Муля даже увидела седой волос на его голове, который тут же попыталась вырвать маникюрными ножничками, пока Иван ел.

— Муля, что ты делаешь? Больно же, — промычал Иван, жуя пельмени. Жена все же смилостивилась и сама бросила пачку в кастрюлю. Никогда они не казались ему такими вкусными.

— У тебя седой волос, — показала ему свою находку.

— И что? Обязательно это делать сейчас?

Муля надула губы. Иван рассмеялся.

— Тебе не идет.

— Что?

— Обижаться. Иди ко мне.

Он усадил ее к себе на колени и уткнулся носом в грудь. Вдыхая ее аромат.

— А-ба-лденно! Какие пельмени!

— Ты извращенец! Шлялся неизвестно где, и еще пристает, — Муля вскочила и выбежала с кухни, стреляя глазами, словно намекая. Выбирай или я, или еда. Она ушла в спальню и включила там телевизор.

Однако Иван все равно не торопился. Он хлопнул рюмашку холодной запотевшей водки, которая тоже все же была заранее приготовлена и стояла рядом с тарелкой. «Обожаю тебя, дорогая» Спокойно доел все, что было приготовлено, затем поставил тарелку в умывальник, залил сверху водой, чтобы утром не пришлось отмывать прилипшее, и только после этого пошел в спальню.

Естественно опоздал. Его ждал только включенный телевизор. Муля, святой человек, уснула сразу, как только положила голову на подушку. Он забрался к ней сзади и, обняв тоже попытался уснуть.

Уже сквозь сон услышал, как диктор телеканала начал рассказывать о митинге протеста против строительства полигона бытовых отходов в рязанской области. «Завтра найду в интернете подробности». — Сделал он себе еще одну зарубку на следующий день, после чего сил хватило только чтобы нажать на кнопку отключения на пульту и провалиться в нормальный человеческий сон.

А что еще нужно простому волхву, вернувшемуся из долгого путешествия?

С утра ничего особо искать не пришлось. Муля собираясь на работу, она как не странно еще и работала в какой-то конторе администратором, врубила на всю мощь телевизор и ушла в ванную. «Все как обычно. Ничего не изменилось. Или все же что-то не так? Да, явно что-то не так, потому и с утра не обломилось, — думал Иван со слепленными глазами, вслушиваясь в информацию из телевизора.

Он приоткрыл глаза. Лежать в собственной постели было обалденно круто. Мягкий матрас, чистые простыни. Вытащил из-под одеяла руки. Бросил их сверху, чтобы ощутить мягкость и ворсистость ткани.

По каналу показывали повторение вечерних новостей. Телерепортер на фоне грузовой техники рассказывал о том, как группа молодых людей из экологической организации перекрыла дорогу к заброшенной деревне. На экране мелькнули лозунги об экологической безопасности и произволе властей.

Муля заорала из ванной.

— Сазиков, ты сволочь!

Иван подскочил как ошпаренный.

— Что случилось?

— Ты вчера мылся и налил на пол, а вытирать кто должен Пушкин?

Иван снова вспомнил этого черноволосого курчавого полунегра-полурусского на балу у графа Воронцова-Дашкова. Он читал для всех „Сказки о царе Салтане“. „Блин, получается все же — было!“

— Ну, что так орать-то? — он встал и прошел в ванную, взял тряпку и вытер лужу на белом кафеле. — Все?

— Почему сразу это было нельзя сделать?

— Потому что я вчера был уставшим, блин, — вдруг сорвался Иван, — и просто забыл. Разве с тобой такого не бывает?

Муля насупилась и отвернулась, продолжая наводить лоск перед зеркалом. Иван залюбовался женой. Она это заметила и решила пококетничать.

— Ну, что уставился? Иди, давай. Нет времени.

— А может?

— Нет, — оборвала его Муля, — никаких может. Я на работу опоздаю. Вот приходи вовремя домой и все будет.

Иван попытался надавить, но еще раз получил четкий сигнал, что ничего не будет. Пришлось вернуться обратно в спальню, где как раз показывались последние кадры репортажа. Во весь экран был изображен дом с наличником — его дом. Из Каширы. Его Иван не смог бы ни с чем спутать. Сейчас на нем висела покосившаяся надпись „библиотека“.