– Ему же… помощь нужна. – Чуть не проплакала я.

– Пых! – Сердито покачал головой Дедушка и я снова его поняла.

«Он сделал выбор!»

Что мне оставалось? Смотреть, как гадкий, несносный, заносчивый мажор, сын ректора, Тиму Петтери – бьёт за меня морды?!

Мешкала я минуту, не больше. И то – больше пыталась отдышаться, приходила в себя.

– Не могу так. – Призналась Пыху и тот вдруг с силой вцепился мне в руку.

– Пусти! – возмутилась я, хоть и сама не понимала, что собираюсь делать. Не целовать же Петтери сейчас?! – Пусти, тебе говорят!

– Пых! – Свободной рукой Дедушка с достоинством ударил себя в грудь.

Навалившаяся тишина была такой внезапной, что я решила, у меня заложило уши.

– Что. Здесь. Происходит. – Разрезал эту тишину новый голос.

В проёме, оставшемся от сорванных дверей, застыл профессор Онни.

Дерущиеся замерли.

Причём не по своей воле.

Я же будто в фантастическом фильме себя ощутила.

Ребята не просто прекратили драку с появлением профессора. Они застыли, как статуи в тех же позах, в которых их и застал Онни. Застыли с перекошенными лицами. Даже круглые капли крови и осколки чьих-то зубов повисли в воздухе.

– Отвод от Лабиринта на неделю. – Отрезал Онни, обходя каждого и обводя их кристаллами. Не то магичил, не то запись какую делал…

Закончив, он обернулся к выглянувшей из-за мебельной баррикады мне.

– Что здесь произошло, нейтири Севери? – спросил он невозмутимо, будто мы всё ещё беседуем о магических зельях и реактивах в коридоре.

– Это… случайность. – Пробормотала я и отчаянно краснея, попросила: –– Отпустите Петтери, пожалуйста. Он… Он ни в чём не виноват.

– Петтери – и не виноват? – усмехнулся Магистр, мгновенно собирая из обломков стол и с самым невозмутимым видом расставляя на нём склянки с порошками и жидкостями. Стало быть, выполнил своё обещание. То самое, которое давеча (а по ощущениям – так в прошлой жизни!) в коридоре дал. – Это что-то новенькое.

Спотыкаясь, я подбежала к Тиму.

Тёмный таращил глаза и дрожал крупной дрожью. Пошевелиться он не мог, как я поняла, заклятье профессора не позволяло. Однако для того, чтобы стоять в весьма неудобной, пожалуй, даже неестественной позе, некромант тратил собственные силы.

– Пожалуйста, Магистр Онни! – я чуть не плакала. – Отпустите его. Он ведь за меня… За меня… вступился.

Профессор задумчиво провёл языком по губам, не разжимая губ и щелчком пальцев освободил Петтери.

Всё, что я могла – это попытаться смягчить его падение… вот только стоило нашим пальцам встретиться, остатки сил стремительно схлынули и я рухнула на пол вместе с закатившим глаза Тиму.

Последнее, что видела, прежде чем вслед за некромантом провалиться во тьму – задумчивый интерес на бледном лице профессора Онни.

Туули Севери

Попрощавшись с руовой Камнетёс, я подхватила с парты Ломтика, отметив про себя, что малыш снова прибавил в весе, затем сграбастала короб с одушевлёнными образцами (в толк не возьму, почему гнома зовёт эти минералы одушевлёнными, как по нам с Ломтиком, так самые обычные камешки) и, наконец, выскочила из аудитории навстречу солнцу. 

Разбежка между занятиями полчаса, как раз успею в лабораторию сгонять, а потом к «пряничному домику» пикси, ватрушки и чокко у них проо-осто обалденные! 

Стоило двери за моей спиной захлопнуться, как пыхнув, рядом тут же материализовался Дедушка. С некоторых пор Пых предпочитал посещать занятия профессора Тофары в виде облачка. Всяко лучше, чем образцами по макушке получать. Пусть и одушевлёнными. А так – только мне видно, какими преданными, умильными глазками он на гному смотрит, да ещё причмокивает, паразит, когда она, хм, ладно, пусть будет спиной к нам поворачивается… А уж если за мелком нагибается… нет, в виде облачка однозначно лучше. И мне спокойнее. 

Чародейский полог спал и тотчас из сумки мелодично тренькнул включившийся постограф – на своих занятиях руова Камнетёс технику не жалует, даже магическую. Гнома предпочитает, чтобы мы пользовались тетрадями и блокнотами. Правда, против чародейских чернил не возражает. Если, конечно, чернила эти собственного изготовления…

Кстати, о продукции собственного изготовления – я потому и спешила в лабораторию, буквально, аж волосы назад. Ведь между следующим занятием для иномирян и практикумом по алхимии столько времени уже не будет, а значит узнать, вышло ли у меня вчера, в отличие от предыдущих провальных попыток, выяснить можно только сейчас… 

И, если вышло, на практикум к Магистру Онни можно скакать уже во всеоружии!.. Что очень приятно, потому что я к этому практикуму две недели готовилась!

Так что треньканье это из сумки мне сейчас было ну совсем не в тему!..  

Я всё же выудила постограф, бросила взгляд на экран и нахмурилась, убеждаясь в своей догадливости. 

«В беседке у фонтана». Эта надпись была размашисто начеркана на кристаллическом экране.

И ни словом больше! 

Такой лаконичностью у нас только одна особь отличается. То есть один. Особь. Который наглый и брюнетистый.

– Пых? – лукаво взглянул на меня Дедушка и я зарделась. 

Ослушаться главного в связке – не могу. Тем более, что вызов, как ни крути, во внеурочное время. Так что чем-то придётся пожертвовать – или чокко, или лабораторией… больно уж неудобно они друг от друга расположены.

Состроив Дедушке рожицу, я со вздохом сообщила, что предпочитаю лабораторию. 

И прежде, чем нестись к фонтану, как оглашённая, свернула в святая святых Магистра Онни. 

– Пых? – нетерпеливо запрыгал рядом Дедушка. – Пых!

– Пых. – Не стала я спорить, но и шагу не сбавила. Всё же пришлось объяснить: –– Пойду сейчас в беседку – и там и останусь. Хорошо ещё, если к практикуму успею… А Луноблик кто проверит?

– Пых. – Принял резонность моих аргументов Дедушка. 

Хоть он, ровно как и Ломтик, необъяснимо благоволил неким наглым тёмным, понимал не хуже моего, что занятия для новеньких по энергообмену Тиму всерьёз не воспримет. 

Ещё бы. 

Нас ведь там учат, как управлять энергетическими потоками без всяких там поцелуев и эмоциональных вспышек!

– Ерунда. – Отмахивается Петтери, когда пытаюсь воззвать к чьей-то крепко спящей совести. –– Чушь волкодлачья. Можно подумать, я не в курсе, что они там только мозги вам теорией забивают, а практики дают – ноль. У нас же что ни встреча, то практика в чистом виде, правда, светленькая?

Я обычно хмурюсь, больше из вредности, конечно… отбиваюсь, но… не слишком-то всерьёз. В конце концов вся эта возня заканчивается тем, что некромант сгребает меня в охапку, зарывается носом в волосы, вдыхает… и кто-то определённо самый счастливый в мире.