class="p1">– Иэн, кажется, использовал термин «классический».

В ответ я проталкиваю трубочку сквозь обертку и вставляю в свой стакан единым движением одной руки, естественным, как дыхание. Однако Лен мучается со своей трубочкой, так что я протягиваю руку и распаковываю ее сама.

– Ты что, не азиат?

Я качаю головой и подталкиваю чай к нему.

– Только наполовину, – уточняет Лен и наклоняется вперед, чтобы сделать глоток.

– Элайза, Лен, это мой брат Кевин, – говорит Иэн, и я резко оборачиваюсь.

У Кевина волосы зачесаны внушительно высоко, и еще у него такой же фартук, как у Иэна. Он чуть ниже ростом, старше и, пожалуй, чуть больше похож на братана. Руку он, в отличие от Иэна, пожимает не коротко и небрежно, а по-настоящему крепко хватает.

– Рад встретиться с тобой лично, Элайза, – говорит Кевин.

Он заходит в будку и садится напротив Лена, а следом за ним Иэн. И для меня остается только одно место.

Лен отодвигается, то ли чтобы освободить мне больше места, то ли чтобы отсесть подальше – точно не определить. Поставив локоть на стол, он касается волос, слегка ероша их легким движением, которое стало мне странно знакомым. Я хочу сказать ему, что его грива хоть и слегка вьется, но выглядит отлично. Что раздражает, она всегда выглядит отлично. Если кому и надо беспокоиться насчет прически, так это мне. Прядки из пучка прилипли к шее и только сейчас начали отлипать, прохладные и гадкие от высыхающего пота.

– Значит, вы расскажете о нашем открытии в газете Уиллоуби, так? – спрашивает Кевин. – Знаете, я тоже работал в школьной газете в старших классах. Только занимался бизнесом: продавал место под объявления. Вы, ребята, тоже так делаете?

– Естественно, – подтверждаю я, – но это не основной источник дохода.

Кевин смеется:

– Да, и в мое время было точно так же. Конечно, возможно, это потому что объявлениями занимался именно я.

– А в какой старшей школе учились вы? – спрашивает Лен.

У него будто по волшебству в руках образовался блокнот, и он уже открыл чистую страницу.

– Старшая школа Харгис, – сообщает Иэн. – Мы оба туда ходили.

– А, наши конкуренты. – Лен улыбается мне так, будто это имеет какое-то значение.

– Выкусите, «Стражи»! – кашляет Кевин в кулак.

Что удивительно, Лен знает правильный отзыв:

– Медведей на мыло!

– Уточню, чтобы не напутать во всех этих цитатах, – влезаю я, – вы же не против, если я буду записывать интервью?

– Без проблем, – соглашается Кевин. – Только обязательно запиши про «Стражей».

Я мило улыбаюсь:

– Я очень благодарна, что вы нашли время поговорить с нами, и поздравляю с открытием кафе…

– Спасибо, – перебивает Кевин и отклоняется назад, уложив руку на перегородку между будками. – Мы так рады! – Он указывает на наши напитки. – Как вам?

Лен перестает жевать кончик трубочки и смотрит на свой стакан, в котором остались только лед и сиротливые шарики из тапиоки.

– Очень вкусно, – говорит он.

– А знаете, чем наше кафе отличается от остальных? – Кевин протягивает руку и приподнимает мой стакан, словно драгоценный камень. – Высококачественные ингредиенты.

– Мы завариваем только настоящие листья чая, – объясняет Иэн, – а не чайные порошки, как делают конкуренты.

– Вы не пробовали наш улун из особой партии? – спрашивает Кевин. Узнав, что нет, он поражается: – О-о, ребята, попробуйте обязательно. Иэн, можешь принести банку?

Иэн приносит с кухни блестящую жестянку и слегка приоткрывает ее для нас. Мы с Леном наклоняемся над ней, чтобы понюхать, и на мгновение меня очень отвлекает то, насколько близко я оказалась к олицетворению патриархата.

Кевин начинает расписывать достоинства фирменного сиропа «Братаны боба», и я отодвигаюсь от Лена, заставляя себя внимательно следить за ходом интервью.

– Вопрос к тебе, Кевин, – говорю я. – По телефону ты упомянул, что вообще вы планировали открыться еще в прошлом октябре. Что же вам помешало?

Эта тема, похоже, расстраивает Кевина так же сильно, как и то, что мы не пробовали улун.

– О, я тебе расскажу как есть, Элайза. – Он грохает кулаком по столу. – Проволочки. Бюрократия. Какие преграды нам пришлось преодолеть, чтобы открыться, это просто какой-то абсурд.

– Какие именно преграды? – интересуюсь я.

– Нам пришлось все здесь переделать, чтобы павильон соответствовал требованиям, – стонет Кевин. – И даже не спрашивай меня насчет озеленения.

Какое-то время он разоряется о том, насколько бесполезны все эти правила, а я записываю как можно быстрее. А Лен, напротив, почти ничего не пишет.

– Но разве вы не считаете, что правила устанавливаются не просто так, а для безопасности? – спрашиваю я. – Как иначе определить, какой проект отклонить?

Кевин раздумывает над моими словами меньше секунды.

– Слушайте, я предприниматель, – говорит он, – но одновременно я и житель этого города. Я не буду поступать безответственно только потому, что нет закона, указывающего мне, что и как делать.

Тут я замечаю, что Лен смотрит на меня, так что я даю ему возможность задать вопрос. Он улавливает намек и чуть наклоняется вперед:

– А чем вы занимались раньше?

На мой взгляд, это наитупейший вопрос, но я помалкиваю, потому что первое правило работы в паре – не подставлять напарника.

– Я работал в технической сфере, – отвечает Кевин. – Несколько стартапов в Сан-Франциско, а в последнее время – менеджером по работе с клиентами.

– Кевин получил степень магистра делового администрирования в Стэнфорде, – добавляет Иэн. – Наша мама хотела бы, чтобы вы написали, что, хотя сейчас он заправляет кафешкой, у него есть востребованные на рынке знания.

– Да ну, со знаниями у нас Иэн, – возражает старший брат. – Он программист-разработчик.

Лен кивает:

– Почему тогда вы решили заниматься напитками?

Повисает пауза. Интересно, Иэн и Кевин тоже удивляются, почему Лен не прочитал страницу «О нас»?

Кевин как раз начинает пересказывать историю с сайта «Братанов боба». Их семья из Тайваня, и любовь к пенистому чаю им передалась от отца, ценителя чая и любителя тапиоки. Он всегда хотел открыть свой бизнес, но всю жизнь проработал корпоративным бухгалтером. «Братаны боба» – это дань уважения его американской мечте. Идеальная история о братьях-технарях, превратившихся в предпринимателей, с легкой ноткой пафоса о детях эмигранта.

– Ваш отец, наверное, очень вами гордится, – замечает Лен.

– Да, он нас очень поддержал, – соглашается Иэн. – Шарики из тапиоки «Братаны боба» делаются по его рецепту.

– А ваша мама? – спрашивает Лен.

Я вспоминаю их страницу «О нас» и понимаю, что не знаю ответа на этот вопрос, потому что о матери, к удивлению, не сказано ни слова.

Поколебавшись, Кевин говорит:

– Она была не в восторге, когда мы признались, что оба увольняемся с высокооплачиваемых должностей, чтобы открыть кафе. Она тоже была бухгалтером и всегда верила в то, что надо