эти чувства два

будут мучить меня в корабле

и в отдельной каюте своей

я под вечер не усижу

и приду в ресторан в ресторан

где играет оркестр и туман

Закажу я себе вина.

То некрепкое и кое-как

буду пить буду женщин глядеть

так как будто я завтра умру

и когда уж настанет момент

все уж чувства сожмутся в комок

я к какой-то из них подойду

я скажу ей: «Простите, дружок,

Молода вы и верно ещё

не встречали таких, как я

я, представьте, поэт, да, поэт

я как Блок, и как Лермонтов я».

И она мне протянет в ответ

свою руку и скажет что вот

она руку свою подаёт

поцелуй ей давайте скорей.

Всё прощально, сентябрьски всё

всё унёс и всё утащил

наконец когда пухлый корабль

и привёз меня, и уложил.

«Затем в далеке медно-розовом…»

Затем в далеке медно-розовом

на лапах студёных стоял

один и запах сосновый

волк изумлённо вдыхал.

Ему уцелевшему волку

одетому в шерсть внутрь

сейчас зародятся звёзды

и тупо взойдут кусты.

«Нет, не всегда порывы бывают…»

Нет, не всегда порывы бывают

и так редки основные стихи

О главные слова во рту побывают

и уйдут, не достигнув руки.

Как печально, нехорошо как

сидишь сидишь не льётся с меня ничего

о как печально, нехорошо как

рамки жизни моей узки.

«Подлая няня лежала на траве…»

Подлая няня лежала на траве

Она забыла о беленьком ребёнке

А ребёнок спал в уголке

и голову положил на цветочки.

По тропинке к пруду шёл мужчина отдельный

его глаза болели и жгли

он книгу нёс под мышкой своей

и няня его увидев, говорила:

«Чего это вы ходите, гремите сапогами

Ребёнку спать мешаете.

Своими вы ногами

Зачем вы книгу носите

Посередине дня

Идите вы отсюда,

не сердите вы меня».

Мужчина, пиджак одёрнув

и подтянув клетчатые штаны,

сказал: «Всё это вздорно,

я не уйду, увы.

Старинному ребёнку я, значит, спать мешаю,

да он мешает мне ходить,

когда хотите знать».

И вновь мужчина заходил,

забегал по тропинкам

А няня, гневная вся став,

Уже бежит за ним.

Они бегут, они бегут,

Ребёнка из виду теряя.

А похитители детей

явились не моргая

и в летний день в особый день

они схватили крошку

его засунули в мешок

и убежали в сад.

Вернулись няня и мужчина

и примирённые уже

а от ребёнка только след —

кусок травы помят.

Тут плач, тут вой, заходит солнце

Куда идти, куда бежать?

А похитители детей за десять километров.

Заходят в чей-то старый дом

и предлагают сын.

«Дело было в заре…»

Дело было в заре

Дело было на стуле

Вы сидели одна

и болели внутри

и лицо Ваше тоже

отражало все боли.

Говорили Вы: Боже!

отпусти меня, что ли.

Море было внизу

море гулко стучало

на сандалии Ваши

садился туман

уж колени в тумане.

Уж во тьме закричало

что-то, птица, быть может

или зверь, иль баран

Волочились огни

внизу города бывшего

там горели уже фонари

и у Вашего сердца

никогда не любившего

пена розовая истекла.

Только к вашему стулу

примыкали развалины

пели глухо старинные камни

и одни старики все в перчатках и галстуках

и в жилетах шли сотнями вниз.

«Спускаясь вниз на пляж…»

Спускаясь вниз на пляж

где люди почти голы

они где хороши, там улыбался я

в особенности женскому девическому полу

и был угодник дамский я.

Захочет ли она орехов иль мороженого

воды ль, вина ль

уж я бегу, уж я несу, что требуется

с улыбкою ей подношу.

Возьмите, дорогая, плод

Откушайте его зубами

хотите, миленькая, плот

коляску ли что с лошадями

иль может быть сейчас

мы прекратим жару

давайте вместе поплывём

на длинную скалу

она американка девочка

американский шик

она спортсменка эта девочка

и белокурый вид

И мы идём, играя вместе,

шумит нам море, поиграв.

Но тихо черви тех едят,

кто были пару дней назад.

«Никто никогда не скажет…»

Никто никогда не скажет,

что я был без толку красив

я всё применил в себе

к ужасному миру порой

Вот сейчас мне идти на пир

Буду ль весел я на пиру

Криклив этот мир, этот мир

я в нём своё место сотру

никто не скажет, что был,

что камни собой дробил

и что в городском саду

на зонтик ловил весну

и зонтик зелёный был

владелицу эту любил

владелица эта ушла

оно даже к лучшему мне

хотя ведь вначале мне

всё время болело в весне.

Я был двадцатиоднолетний…

I. «Я был двадцатиоднолетний…»

Я был двадцатиоднолетний

у моря ракушек искал

и с мокрой горячей шеи

поток на камни стекал

уже залезало солнце

и в берег сильнейше стучало

хоть тихим было начало

но моря характер устал.

Я был двадцатиоднолетний

и был счастливее, чем счас

Давно