Чувствовалось, что Леонид готов хоть драться за свою эту девицу, если придется, но Анна не позволила ему. Она мягко опустила руку поверх его руки и что-то прошептала ему на ухо. Он все еще был зол, но быстро кивнул, продолжая испепелять Ингу взглядом.

Повторять требование не пришлось, Анна поднялась сама. Ее улыбка была улыбкой Моны Лизы, ее взгляд — взглядом ядовитой гадюки. Разве не могла она быть убийцей? Конечно, могла! Инга еще раз напомнила, что делает это в первую очередь ради справедливости, а потом уже для того, чтобы намекнуть Дмитрию: с ней связываться опасно, так что нечего совать нос в ее дела!

Леонид рвался сопровождать ее, но Инга не позволила. Анна ехала в машине с патрульными, на заднем сиденье, как и полагалось задержанной. Так она даже туда умудрилась залезть с лицом царицы! Инга отправилась следом на своей машине, продумывая все вопросы, которые ей предстояло задать этой психопатке.

Они добрались до участка, Анна все так же шла первой. Инге хотелось надеть на нее наручники, чтобы показать ей ее истинное место, но следовательница понимала, что это будет совсем уж непрофессионально. Да и потом, братьев Аграновских здесь не было, а без них эффект получался уже не тот.

Они вместе вошли в участок — и уже с этого момента что-то пошло не так, потому что у окошка дежурного их встречал начальник следственного отдела, непосредственный руководитель Инги. Покрасневший от гнева, возмущенный настолько, что ему едва удавалось сдерживаться, он попытался улыбнуться, но улыбка эта больше напоминала трещину на спелой тыкве.

— Анна, здравствуйте, приносим свои извинения, произошла большая ошибка! — быстро, словно боясь не успеть, сказал он. — Вы, конечно же, свободны, и мне очень жаль…

— Я не в обиде, — заверила его Анна. — Я сразу подумала, что это какая-то ошибка.

— Жаль ваше время…

— У меня его много. Правда, я смею надеяться, что это больше не повторится.

— Не повторится, под мою ответственность!

Инга глазам своим поверить не могла, она была поражена даже больше, чем братья Аграновские при задержании. Она всегда уважала своего начальника — в первую очередь за то, что его нельзя было подкупить или запугать. Она даже восхищалась им за это! Но теперь он вел себя как раз так, будто его подкупили или запугали.

Удивление оказалось настолько велико, что Инга и слова не сказала, когда Анна вышла за дверь. А вот начальник отмалчиваться не стал:

— В мой кабинет, живо!

Она и сама была не прочь с ним поговорить! Инга даже позабыла, из-за чего именно она решила задержать Анну и какую роль в этом сыграл Дмитрий Аграновский. Ее душил праведный гнев: что за привилегии такие?

Когда они вошли в кабинет, она заговорила первой:

— Валерий Семенович, послушайте, я…

Но он прервал ее, ударив по столу с такой силой, что на пол посыпались папки с документами.

— Молчать! — рявкнул он, ни на кого никогда не повышавший голос. — От тебя я такого не ожидал.

— Но у меня было позволение…

— Лишь потому, что я привык доверять тебе, я не думал, что ты способна на такую глупость, Инга! Ты задержала совсем не того человека, да еще и по причине, высосанной из пальца, вот что хуже всего!

— У меня есть основания полагать, что она может быть причастна к убийству! И даже двум.

— Основания у тебя, может, и есть — причин нет. Нет ни одного доказательства ее вины, даже косвенного. Инга, ты из всех людей… — Он чуть успокоился, устало прикрыл глаза. — Ладно. Что сделано, то сделано. Я и сам не люблю таких людей, как она, — со связями. Но, поверь моему опыту, их лучше не трогать.

Только теперь Инга поняла, почему Анна не стала спорить с ней сразу, почему позволила братьям Аграновским возмущаться. Пока Дмитрий и Леонид отвлекали внимание на себя, она успела отправить кому-то сообщение, она все время держала телефон в руках.

Но что это за связи такие, способные довести обычно невозмутимого начальника следственного отдела чуть ли не до истерики?

— Что теперь будет? — тихо спросила Инга.

— Пока не знаю, все зависит от нее. Но ты изрядно подпортила себе жизнь, если она тебе не нравится.

— В смысле?

— Теперь тебе нужно делать все, чтобы она не стала жаловаться. А это значит, что, если она у тебя спросит что-то об этом деле, ты ответишь, даже если тебе не хочется отвечать.

— Но это же неправильно! Кто она такая, чтобы лезть в расследование?

— А вот это тебя не касается. Инга, все очень просто: либо ты радуешь вниманием Анну Солари, либо прощаешься с работой. Только так — теперь, когда ты разворошила осиное гнездо.

И, глядя ему в глаза, Инга была вынуждена признать, что он не шутит.

Предложение проверить тех, кто покупал в кинотеатре попкорн, оказалось неожиданно удачным. Анна и сама такого не ожидала, да она и сейчас не спешила с выводами. Просто один случай оказался настолько странным, что без труда насторожил полицию.

Молодой человек лет тридцати подошел к стойке с попкорном еще до того, как кинотеатр открыли для посетителей. Продавца там в такое время, естественно, не было, как не было и попкорна — сам аппарат не работал. Но мужчина и не нуждался в нем, он забрал с собой несколько больших картонных ведер и ушел.

В незнакомце без труда опознали Илью Закревского — сына одного из владельцев развлекательного комплекса. Так что обвинение в краже ведер для попкорна ему не грозило, если бы такое обвинение вообще когда-либо было предъявлено в истории сыска. У Ильи были ключи от развлекательного комплекса, он мог находиться где угодно, но именно в этот день его поступок казался подозрительным.

Ведро с символикой кинотеатра, по сути, было гораздо ценнее, чем попкорн. Попкорн можно приготовить где угодно, хоть в микроволновке, и никто не заметит разницы, отвлеченный мертвым телом. Предполагалось, что попкорн даже не запомнят, не посчитают, что он важен!

Именно это и выяснил Дмитрий в тот день, когда спешил к ним на встречу в кафе, это сообщил, узнав от знакомого эксперта. Они хотели понаблюдать за Ильей, опередить в этом полицию, понять, может ли он быть причастен к убийству Сергея Увашева… Но тут вмешалась Инга Шипова, и их планы рухнули как карточный домик.

Анна не могла сказать, что это задержание привело ее в ярость. Нет, скорее оно вызвало раздражение — и не более. Но оно отняло время и заставило обратиться к связям, о которых она обычно предпочитала не вспоминать, вот что важно. За любую помощь потом придется платить! Однако иначе было нельзя, и теперь она утешала себя тем, что получать информацию по расследованию будет проще: Инга стала ее должницей, хотя сама следовательница вряд ли считала это справедливым. Ну а кто ее спрашивает?

Леон и Дмитрий были поражены ее быстрым освобождением, а она почти ничего им не объяснила. О некоторых вещах лучше не знать, спать и правда будет легче. Сейчас Анна думала лишь о том, что вся эта чехарда с арестом и освобождением отняла у нее бесценное время. Когда она освободилась и вернулась к Леону, Илью Закревского уже официально вызвали на допрос. Теперь подходить к нему было бесполезно, оставалось только ждать.