Что ж, открытие было неутешительное, но спорить с Анной Леон не решался. Он и сам видел, что они столкнулись со слишком странными убийствами. Да, такую смерть могли устроить, чтобы запугать кого-то. Но сначала ведь нужно было ее придумать, нужно было обладать достаточно больным сознанием для этого!

— То есть ты считаешь, что за всем этим стоит один человек, эдакий новый Холмс? — уточнил Леон.

— Этого я не говорила. Я не отрицаю, что у него есть помощники — у Холмса они тоже были. Но помощник — это человек, который воплощает идею. Нам же интереснее автор идеи. Он — источник, при нем — исполнители. У него есть клиенты, которые терпят его странности, потому что он предоставляет им нечто такое, чего больше не может дать никто. Он убил Соню Селиванову ради собственного развлечения, это наверняка, ее смерть никому не была выгодна. Но в этом убийстве его поддержали все те же люди, чтобы их любимый «художник» не терял вдохновения.

От ее рассуждений, отстраненных и неумолимо справедливых, Леону стало не по себе. Нет, он не винил Анну в том, что она способна не поддаваться эмоциям: эта черта и позволяла ей считать себя охотницей. Но те, кто это делает… Не сам маньяк, а якобы обычные люди рядом с ним… Чем они думают? Насколько сильна должна быть жажда наживы, чтобы докатиться до такого?

— Хорошо, что нам это дает? — вздохнул Леон. — Это нам вообще что-то дает?

— Без сомнений. Я думаю, что у него есть свой «Замок», такое же убежище, каким для Холмса был его отель.

— С чего ты взяла?

— А ты вспомни смерти, с которыми мы столкнулись, — посоветовала Анна. — Особенно последнее убийство. Ему нужно было место, где он мог месяц держать Сергея Увашева, чтобы никто не слышал его криков. Нужно было безопасное хранилище для клетки с бумслангом. Нужно было помещение, чтобы установить очень большой 3D-принтер для создания статуи из Сони Селивановой. Это убежище — его уязвимость, неопровержимое доказательство его вины. У него наверняка есть покровители, найти его будет непросто, не говоря уже о том, чтобы поймать. Но «Замок», полный устройств для убийства и пыток, — совсем другое дело. Если мы найдем эту крысиную нору, мы остановим убийцу.

* * *

Это не жажда мести, это стремление к справедливости. А стремление к справедливости — допустимое и даже благородное чувство для полицейской. Этим Инга успокаивала себя, давая себе позволение на любые действия.

Она понятия не имела, как Аграновский докопался до правды и как много ему вообще известно. Без помощи его брата тут не обошлось, это наверняка. У них там странная компашка — эти двое и какая-то совсем уж непонятная девица. Еще после дела того маньяка, который якобы случайно умер при нападении на них, полиция должна была насторожиться! Но прошлые ошибки уже не исправить, и Инге оставалось лишь позаботиться о будущем.

Успех в торговом центре повысил ее авторитет и развязал ей руки. Инга предпочитала считать это своей заслугой, ей не за что было благодарить братьев Аграновских.

Поэтому нужный ордер она получила еще утром и не стала медлить. Она наблюдала за Дмитрием, но не подходила к нему открыто. Это было несложно: Аграновский весь день был чем-то занят, а иначе он очень удивился бы, увидев следовательницу неподалеку от своего кабинета.

Он засобирался уходить рано, еще до обеда. Он спешил, Инга видела это, и заметно волновался. Она последовала за ним, уже чувствуя, что ей повезет, и не ошиблась: он встречался в городе со своим братом и той девицей, Анной Солари.

Идеально.

Они собрались в кафе и что-то обсуждали, но Инга не позволила им закончить этот разговор. Она вызвала подкрепление и вошла в зал в сопровождении двух патрульных. Их, конечно же, заметили все, но на остальных посетителей следовательница просто не обращала внимания, она остановилась у столика братьев Аграновских.

— Анна, вам придется проехать с нами, вы задержаны, — спокойно объявила она.

— По поводу? — удивилась Анна.

— Что происходит? — нахмурился Леонид Аграновский.

Дмитрий ничего не сказал, но смотрел на Ингу так, будто сомневался: не мерещится ли ему все это?

— По подозрению в убийстве Сони Селивановой, — все так же невозмутимо ответила Инга. Она старалась не показывать то удовольствие, которое доставляла ей эта маленькая победа.

— Вы серьезно?

— Вполне.

— Да это же полный бред! — возмутился Леонид.

— Что вы делаете? — наконец сумел произнести Дмитрий. — В этом же нет смысла!

— В том, что она якобы случайно нашла труп, нет смысла. Никто не нашел — а она нашла, чудо просто! Нет, слишком уж это подозрительно. Да и потом, я просмотрела предыдущее уголовное дело, с которым она была связана, и там подозреваемый погиб!

— Я там вообще-то тоже был, — напомнил Леонид.

— Но вы были серьезно ранены, а она почти не пострадала! Все это я считаю достаточными основаниями для задержания.

Пока Инга была совсем не уверена в том, что Анна связана с этими убийствами. Но ведь нет доказательств, что она не связана, все нужно проверять! По большому счету для этого не нужна была такая кардинальная мера, как арест, вот только…

Инге хотелось наказать всю эту компашку. Проучить их, заставить запомнить раз и навсегда, что нельзя действовать за ее спиной. Хотят помочь следствию? Пожалуйста, пусть приходят и пишут заявление, дают показания, а не играют в детективов!

Кое-что у нее получалось, она видела, что Дмитрий зол, а Леонид и вовсе готов ее убить. Еще бы! Она сразу заметила, что между ним и этой девицей какая-то связь. То, как Леонид рвался защитить ее, подтверждало ее теорию и делало победу слаще.

Но к этой сладости примешивалась и нотка горечи: она видела, что сама Анна Солари осталась невозмутимо спокойна. Она свободно откинулась на спинку кресла и наблюдала за Ингой так, будто она была директрисой школы, а следовательница перед ней — проштрафившейся ученицей.

— Вы совершаете ошибку, — заявила Анна без тени недовольства. — Причем очень большую. Отступите, пока еще не слишком поздно.

— Вы что, угрожаете мне?! — вспыхнула Инга.

— Боже упаси. Я просто указываю, что ваше время — безусловно, ценное, — можно потратить на нечто гораздо более полезное, чем мое задержание. Вы хороший следователь, Инга, но такими импульсивными поступками вы можете навредить себе.

— Так и запишем: пыталась давить на полицейского при исполнении, — злорадно улыбнулась Инга.

— Как вам будет угодно. Я сказала все, что должна была.

От ее ровного, миролюбивого тона Инге даже стало не по себе, но она быстро опомнилась. Какой преступник признает, что он преступник?

Да и потом, неизвестно, кто именно добыл информацию о ее прошлом, упомянутую Дмитрием. Инга тогда была так шокирована, что не запомнила толком, что он сказал. Но наверняка он упомянул важные детали! На допросе она собиралась выяснить, откуда это могло быть ему известно. Или, может, сведения поступили как раз от Анны?