Хомченко Людмила Ивановна, по мнению московских соседей, вместе с мужем отдыхает на даче, на границе с Калужской областью. Отдыхает уже почти месяц и в Москве не появляется. На дачу я съездил. Дачи как таковой с некоторых пор нет, в конце июля, более точно дату узнать не удалось, дача сгорела до основания. Хомченко там побывала сразу после пожара, но тут же уехала и тамошние соседи уверены, что она как раз в Москве, на работе. Пока все. Можно попробовать расковырять ее родственников.

— Что у тебя, Сева? — Денис развернулся к Голованову.

Тот не стал утруждать себя перепечаткой рапорта и просто вручил Денису два листка, вырванных из блокнота:

— Добрынина Ольга Сергеевна. Совсем из системы она не ушла, перевелась в Минфин Татарии, переехала в Казань, мотивируя это необходимостью ухода за престарелыми родителями, которые именно там и проживают. Ее тамошний адрес я пока не выяснил, но это уже элементарно. А Бровкина Антона я так и не нашел. Он уволился двадцать седьмого июля и с тех пор как в воду канул. Опрос его коллег ничего не дал, домашний адрес неизвестен. Единственное, на что мне удалось наткнуться, — протокол ДТП, жертвой которого стал пешеход А. Бровкин. Причем наезд на него был совершен двадцать первого июля, и он с увечьями средней степени тяжести был госпитализирован. Где именно он был госпитализирован, неизвестно, и еще, если увечья были достаточно тяжелыми, как он мог заниматься увольнением? Из больницы, что ли?

— А это точно наш человек? — спросил Денис.

— По описанию соответствует.

— Значит, пока продолжай с больницами, может, он до сих пор не выписался.

— А у тебя что? — поинтересовался Щербак.

— Немногим лучше, чем у вас. Одного вообще не нашел, второй послал меня в далекие дали. Демидыч, что у нас с Коротаевой и клиниками?

— Глухо, как в танке. Объехал штук пять заведений, показал фотографию. Никто ее не опознал. Врут или нет, поди разбери, у них же тайна личности — закон. На всякий случай оставил везде телефон нашего офиса, может, сдать мне ее они не решились, а ей, если она все-таки там, номер передадут. Но еще неизвестно, захочет ли она позвонить. Короче, могу завтра еще походить, у меня около десятка адресов осталось, хотя, по-моему, это дохлый номер.

— Дохлый, не дохлый — будем проверять, — подытожил Денис. — Ладно, на сегодня свободны.

Гордеев как заправский телепат абсолютно точно угадал момент окончания разбора полетов и именно в этот момент позвонил.

— Ну как?

— Кроме Иванова, никого пока реально не обнаружили, — отчитался Денис. — Завьялов в Канаде, Добрынина в Казани, остальные неизвестно где. Зато обнаружилось, что практически на всех твоих минфиновцев до того, как они разбежались, осуществлялся квалифицированный наезд.

— Им угрожали?

— Хуже, сейчас скомпилирую отчет, ознакомишься в подробностях. Сдается мне, твоего Попкова квалифицированно подставляют, чтобы отмазать кого-то другого.

— Это я и так понимаю, — хмыкнул адвокат, — мне нужно узнать, кто его подставляет и кого другого собираются отмазывать. Идеи есть?

День удался, и вечером, довольный жизнью, Шаранин уплетал горячие пельмени с майонезом. Получилось вычислить Гешеньку. Прослушав разговор Грязнова с охранником из «Богемии», Григорий больше не сомневался: Гешенька — не кто иной, как Герман Александрович Вюнш, первый замминистра финансов.

Видимо, они с Коротаевой часто пересекались в министерстве, и их роман имеет служебные корни. По всей видимости, это его голос на автоответчике повторялся дважды. Но кто бы мог подумать?! Человек ранга замминистра как-то не слишком вписывался в атмосферу Коротаевской квартиры. Скорее всего, там он и не бывал, но звонил. Первый раз оставил довольно строгое сообщение: «Не испытывай мое терпение, я тебе не мальчик», второй раз был помягче: «Ну хорошо, я волновался, я очень волновался. Довольна? Можешь уже появляться. Или хотя бы позвони».

Эти фразы позволяли думать о том, что Вюнш не причастен к пропаже Коротаевой, но это с одной стороны, а с другой, он умный и опытный человек и обеспечить себе алиби таким простым способом не составило бы для него особого труда.

Однако Родя из того же министерства финансов: Это обстоятельство, по меньшей мере, удивило Шаранина, закрутить параллельный роман под носом у своего босса… на это требовалось определенное мужество или, по крайней мере, нахальство.

Хотя, собственно… У Вюнша кроме Коротаевой тоже была еще, по крайней мере, одна любовница. Может, все они там проповедуют свободную любовь и плевали на старомодные понятия «верность», «ревность» и прочие?

Григорий еще раз прослушал разговор. Теперь он знает, где и по каким дням Коротаева встречалась с Вюншем. Больше того, существует некая женщина-вамп, очевидно, она же — «старая кляча», о которой писала Мария. И эта вамп-кляча имела свои дни встреч с Вюншем и могла знать о существовании

Коротаевой. Вся эта информация давала надежду на успешное продвижение расследования.

Совещание в «Глории», которое также удалось записать, казалось бы, должно было дать ему еще больше. Но о Коротаевой, как ни странно, помянули вскользь, разговор шел о каком-то Попкове, тоже как будто заместителе министра финансов. Как это связано с Коротаевой, Григорий пока не понимал. Вероятность того, что «Глория» ведет два параллельных дела, причем оба связанные с Минфином, была ничтожной. Значит, предстоит выяснить, как этот Попков может помочь в поисках Маши. А еще оставалась неясной роль некоего адвоката Гордеева. Если Машу ищут родители, которые непосредственно наняли людей из «Глории», зачем адвокат? Это лишнее звено и лишние деньги.

Григорий на минуту задумался, стоит ли варить еще пельмени или, может, обойтись бутербродом? Адвокат? А что, если наша Маша влипла в какую-нибудь историю и поэтому исчезла? Тогда роль адвоката понятна, но, с другой стороны, Грязнов ни о каком криминале, связанном с Машей, не упоминал. Или он сам не в курсе? Может, его тоже используют вслепую? Как Деркач его, Григория. Нужно попробовать все-таки разговорить Деркача. Если Маша действительно во что-то влипла, то от этого и надо танцевать. Но для начала придется сопроводить Грязнова на вечернее свидание с женщиной-вамп. Жаль, что у Деркача в арсенале нет пока самых наикрутейших «жучков», которые передавали бы все записанное через спутник в любую точку света. На Грязнова пришлось повесить что было под рукой, и теперь, чтобы его слушать, надо все время находиться от него в радиусе не более трехсот метров.

Григорий так и не решил, чем закончить ужин, когда раздался телефонный звонок. Только бы не Наташа! Шаранин нехотя поднял трубку.

— Здравствуйте, Григорий, — услышал он. — Узнаете?

Конечно, он узнал. Он узнал бы этот голос из тысяч, из миллионов любых других. Семен Семеныч! Последние несколько лет Шаранин жил в ожидании услышать его. Отсутствие этого голоса не означало, что в ФСБ забыли о нем, там не забывают никого. Молчание означало, что он им просто не нужен, пока. Но когда услышал голос Семен Семеныча, понял, что время настало.