— В принципе, правильно. Все было продумано блестяще: следственная бригада появилась в начале рабочего дня, пока на самом верху еще не раскачались, опечатали кабинеты, людей развели по разным помещениям, никто пикнуть не успел. Заметьте, точно знали, что искать. Значит, этому предшествовала тщательная предварительная разработка. Но попался, тут вы опять совершенно правы, не тот, за кем Контора охотилась, или не только тот.

— А кто, по-вашему, являлся истинной мишенью?

— Не знаю! Я обещал вам рассказать то, что мне известно, и расскажу, если не будете перебивать! А дальше сами разбирайтесь! Возможно, Попков тоже был у Конторы на крючке, но, безусловно, не он один. В чем его обвиняют? Сколько он получил?

— Десять тысяч.

— Вот видите! Смешно говорить, из-за каких-то десяти тысяч долларов там бы пальцем не пошевелили. Вы сами полезете в сточную канаву за десятью копейками? Поэтому и от свидетелей решили избавиться. Напортачили — замели следы, чтобы все выглядело законно. Чтобы в следующий раз, когда Генпрокуратура заведет дело против Минфина, никто не смог бы доказать, что это провокация ФСБ. Единственное, чего они спрятать не в состоянии, — нефтяная подоплека. Раз попалась «Русьнефть», значит, не обошлось без ее конкурентов. Поработало ФСБ — значит, следует искать конкурента «Русьнефти», имеющего тесные связи с Конторой. Только не спрашивайте меня, что это за компания, ищите сами! И еще учтите: у Конторы есть собственные весьма серьезные нефтяные интересы, так что, возможно, конкуренты «Русьнефти» тут могут быть ни при чем. Хотя выяснить заказчика все равно стоит. — Иванов надолго замолчал, а потом неожиданно спросил: — Вот признайтесь, Юрий Петрович, вы, как любой добропорядочный обыватель, считаете, что в руководстве нефтяных компаний, равно как и в руководстве Минфина, сидит жулье одной и той же закваски, способное только обворовывать бюджет?

— А вы не обидитесь? — вымученно улыбнулся Гордеев. Его не устраивал этот разговор — слишком абстрактный, но подталкивать обидчивого собеседника к теме, интересовавшей его как адвоката в первую очередь: порядку подготовки документов, ложившихся на стол Попкову, было бессмысленно.

— Понятно, — кивнул Иванов с видом абсолютного превосходства. — А знаете, в чем различие? В том, что Минфин делает деньги на чужой некомпетентности, а нефтяники их теряют из-за собственной. Сейчас Россия занимает третье место в мире после Саудовской Аравии и Штатов по объемам добычи. Но в Советском Союзе в 1988 году добыли почти шестьсот миллионов тонн, а сейчас — порядка трехсот. Чувствуете разницу? Причин, конечно, много, но в первую очередь — убогий менеджмент. В Союзе за миллионами тонн, конечно, гнались — да, но без надрыва, особенно под конец. Министерство и так крепко стояло, миллионом меньше, миллионом больше, никому от этого ни жарко ни холодно, Горбачеву уже не до нефти было. А сейчас каждая тонна — до ста долларов прибыли, если подойти к делу с умом. Это если честно заплатить все налоги. Но с умом пока что никто не подошел, на каждом отдельном этапе вроде все продумано до мелочей, а в целом — черт те что! Полного цикла от скважины до бензоколонки с современным оборудованием по всей технологической цепочке, с инвестициями в геологоразведку и в научные разработки нет ни у одной компании — у всех Тришкин кафтан. Да что там инвестиции в науку, вот вам совершенно вопиющий пример из недавнего прошлого: когда случился обвал цен на нефть, наш российский сорт Urals упал с двадцати долларов за баррель в сентябре 97-го до десяти в августе 98-го. И вдруг выясняется, что ни одна из наших нефтяных компаний не заключила фьючерсных контрактов! Во всем мире принято хеджировать риск изменения цены на нефть, все знают, что она нестабильна, достаточно поднять биржевые котировки за последние тридцать лет. В 70-х цена дважды увеличивалась в четыре раза, а в начале и середине 80-х почти так же резко падала втрое. Поэтому значительная часть контрактов заключается на год вперед по сегодняшним ценам. Если произойдет обвал, то у нефтяных компаний еще целый год в запасе на оптимизацию производства, замораживание дорогостоящих проектов и т. д. А нашим это невдомек, всем до единого. Владелец вашей «Русь-нефти» Подорожный — доктор наук, с двумя высшими образованиями, первый в России выпускник Абердинского нефтегазового университета, его лучший друг Найдич — владелец «Тайганефти», который два слова связать не в состоянии и два на два помножить без калькулятора не может, а многомиллионные убытки понесли и тот и другой. Может, у них в среднем звене финансовые и технические гении, но чем выше, тем тупее и беспросветнее, только щеки надувать умеют. Вы еще примите во внимание, что нефть не мой профиль, я в этом вопросе хорошо информированный дилетант, специалисты вам и не такое расскажут.

— Позволите мне включить диктофон? — спросил Гордеев, воспользовавшись паузой. Он не владел темой и опасался, что упустит что-нибудь важное.

Но, выслушав невинный вроде бы вопрос, Иванов на какое-то время оцепенел. Как заигравшийся мышонок, увидавший перед самым носом хищные кошачьи глаза. Видимо, опасаясь слежки, он в то же время и мысли не допускал, что адвокат сам может записывать их разговор. Гордеев понял, что собеседник лихорадочно вспоминает свои слова, силясь понять, не сболтнул ли чего-нибудь лишнего.

— Все, прощайте, Юрий Петрович! — прохрипел наконец Иванов в крайнем раздражении, — вы меня не видели, я вас не видел. И настоятельно прошу больше ко мне не обращаться! И никого не подсылать! Иначе я дам такие показания, которые вам и Попкову со-о-всем не понравятся! Пусть они не будут подтверждены ни документально, ни показаниями других свидетелей, но в вашем положении и этого хватит.

Все уже собрались и в ожидании Дениса, как всегда, травили байки.

— …Ага, американцы с компьютером в боеголовке бомбу придумали, а наши с целым искусственным интеллектом, — размахивая руками, рассказывал Сева Голованов. — Закладываешь ей в башку, например, фотку того же Бен Ладена, запускаешь, и она летает себе, пока его не найдет или топливо не закончится. Киношку видели, «Обмен телами» называется, про подобную ракету? Говорят, наши эту фантастику давно уже переплюнули.

— Я по этому поводу анекдот вчера в сети прочитал, — хмыкнул Макс. — Разработку интеллектуального оружия в России пришлось полностью свернуть. Опытный образец думающей бомбы так и не удалось выпихнуть из самолета.

Все дружно заржали, Денис тоже не смог скрыть улыбку. Но байки в рабочее время — вообще-то непорядок, поэтому он не стал дожидаться, пока отсмеются все.

— Ладно, докладывайте, — скомандовал он, наливая себе кофе.

Щербак нехотя снял ноги со стола. Его ковбойские ботинки, оказывается, лежали на уже отпечатанном отчете. Отчет он перебросил Денису и изложил суть своими словами:

— Завьялов Олег Иванович в данный момент в Канаде. Я разговаривал с его мамашей. Милая такая тетенька, очень радуется за сына. Уверена, что даже если в зарплате он и не много выиграл, зато приобрел душевное спокойствие. Канада, по ее мнению, культурная страна, там нет бандитов. А если есть, то не такие страшные, как тут у нас. Поговорили мы о бандитах, выяснилось, что дня через три после ареста нашего уважаемого Попкова Олега Ивановича Завьялова встретили в подъезде двое неизвестных и серьезно начистили ему морду. За что они его так, он объяснил мамаше путано и невнятно, вроде бы требовали кошелек, но потом почему-то передумали или их, нападавших, кто-то спугнул. Мамаша тут же бросилась звонить в милицию, но Завьялов ее удержал, пояснив, что наши менты все равно злодеев не поймают, а у него на то, чтобы с заявлениями бегать, потом побои снимать и на прочую чушь, времени нет. Она в принципе с ним согласилась, и еще сдается ей, что этот инцидент сыграл свою замечательно положительную роль в судьбе сына. Его, мол, давно в Канаду приглашали, а он все не хотел. Однако после избиения тут же подал на работе заявление об уходе и съехал с родной отчизны. Дальше можно с ним поговорить по телефону, если клиент оплатит, номер я записал.