зонах; в основном они летали на задания по переброске припасов, перевозили живую силу и снаряжение в маленькие удаленные лагеря спецназа. Иногда оказывали экстренную поддержку с воздуха, в случаях, если какой-то из лагерей подвергался нападению.

С каждой из четырех групп своего звена он проводил по семь-десять дней за раз; между ними Джимми перемещался на самолетах ВВС или армейской авиации. Ему доводилось бывать в Дананге, Плейку, Бан Ме Туоте, Бьен Хоа и Сок Транге – именно в этих районах проводились операции «зеленых беретов», которые поддерживались «хью» его взвода. У пилотов его взвода не было другой замены, поэтому главная задача Джимми состояла в том, чтобы дать пилотам каждой из групп передышку, занять временно их место, чтобы они могли получить выходной, отоспаться или отправиться в короткий отпуск. Это было необходимо, так как им приходилось летать по десять-двенадцать часов ежедневно семь дней в неделю.

В ходе допроса неожиданно выяснилась причина бойни во вьетнамской деревушке и почему у многих жертв отсутствовали уши и пальцы рук. Вот как об этом рассказал американец:

– Дело было в дельте Меконга, неподалеку от местечка под названием «Семь холмов». Мы обеспечивали подразделения батальона «солдат удачи», которым командовал совсем молодой капитан американских Сил специального назначения. Мы сидели с ним посреди разрушенной внешней ограды разбомбленного буддийского храма. Неожиданно капитан достал две одногаллонные банки из-под консервированных огурцов и предложил мне посмотреть на их содержимое. В одной были человеческие уши, а в другой – пальцы. Сказать, что я был шокирован, – ничего не сказать. Капитан, пояснил. Он – военный советник при спецподразделении, которое создано под началом SOG (считай, ЦРУ). В этом спецподразделении три пехотные роты, каждая из которых укомплектована представителями одной из этнических групп. Там были рота камбоджийцев, рота вьетнамских горцев и рота китайских нунгов. Эти подразделения были наемническими частями, которым платили за то, что они ищут и убивают противника в отведенной им оперативной зоне. У них был свой командир батальона и штаб, и все это были такие же наемники. Однако капитан объяснил, что именно он де-факто командует этим батальоном.

Далее капитан рассказал, что бойцам батальона идут надбавки за трупы врагов. По триста баксов за каждого. А так как его подразделение не может носить с собой тела врагов во время продолжительных операций, то чтобы подтвердить количество убитых солдат противника (тот самый подсчет тел по Макнамаре), приходится отрезанные пальцы и уши пересыпать солью и носить с собой в банках до тех пор, пока не появится возможность сдать их и получить доплату.

Меня его объяснение из серии «такие правила, что я могу сделать» удивило и уважения к нему от этого у меня точно не прибавилось. Уши и пальцы. А как же честь офицера?

Иван щелкнул пальцами, и пилот проснулся….

Глава 10

Раскурочив задний винт вертолета, пересели на пешкарус. Дальше шли медленно, сторожась. Полковник постоянно сверялся с картой, попеременно то высылал вперед Чунга, то сам уходил в дозор. Тормозил нас даже не Джимми, которого приходилось на ночь связывать, а Лиен. Девушку последние наши приключения здорово вымотали, она еле передвигала ноги. Привалы стали долгими, к тому же испортилась погода. Пошли затяжные дожди. Да такие, что водяная взвесь постоянно стояла в воздухе. Идешь, будто в бассейне плывешь. Одежда за ночь не сохнет, на ногах появились опрелости, на пальцах ног – грибки. Порез от осколка гранаты у меня на лице загноился, щека распухла и начала противно ныть.

Лиен быстро почистила ранку, но возникло ощущение, что это еще не конец истории. Джунгли не принимали меня. Вон Чунг… в стольких переделках был, грязь месил, на крайней стоянке на шею огромный черный скорпион прыгнул. И хоть бы хны. Взял того клешнастого друга, вскрыл ему ножом брюхо и мигом высосал. Я чуть не блеванул от этой сцены.

Но были у всего этого и плюсы. На длинных привалах я начал учить вьетнамский. А Лиен – русский. Причем девушка тарабанила на великом и могучем лучше и быстрее, чем я на вьетнамском. Язык ей давался влет. Сразу видно – учительница.

– Куда идем мы с Пятачком? – поинтересовался я у Ивана на одном из перекуров. Мы установили вокруг лагеря растяжки и затягивались первой сигаретой после тяжелого перехода. Два болота, одно затопленное рисовое поле…

– К нам на базу, – коротко ответил полковник. – Уже недолго осталось. Завтра должны прийти.

Иван затянулся сигаретой, подвигал левой рукой.

– Болит?

– Уже меньше. Чудеса народной медицины.

– Бабку к советским врачам и…

– И все погрязнет в нашей бюрократии. Напиши десять бумаг, согласуй у пяти начальников.

– Кстати, насчет начальников…

– Не боись. Я все придумал. Переодевайся.

Иван подозвал ко мне одного из вьетнамцев, промяукал что-то по-вьетнамски. Партизан начал снимать с себя куртку и брюки, я тоже скинул с себя американское. Мы поменялись одеждой. Джимми с удивлением таращился на наш стриптиз в тропиках. Хорошо, что Бао оказался крупным для вьетнамца и форма на нем сидела свободно. На меня она налезла, но немного впритык. После того как мы переоделись, Иван поманил меня прочь от стоянки. Шли недолго: через пару минут вышли к небольшому костру. Тот горел вяло, еле потрескивая сырыми ветками. Больше дымил, чем горел.

– Зачем нас демаскировать? – удивился я, подчиняясь жесту полковника и присаживаясь рядом. – Вон какой дым от него.

– Все на скорую руку, без подготовки, – вздохнул Иван, перекладывая что-то в левую руку. – Ты главное не ссы, я все продумал. Это единственный вариант…

Мочевой пузырь и далее вниз все так прилично сжалось.

– Что значит, продумал?

– Глаза закрой.

– Иди на хрен.

– Ваня, ты мне веришь?

– Если не тебе, то кому?

– Тогда зажмурься, – произнес Иван, прихватывая меня здоровой рукой за шею. Последнее, что я видел, перед тем как ГРУшник почти впечатал меня в костер, – как он кидает что-то в огонь. Так это же порох!

Вспышка, меня бьет по лицу взрывом.

– МЛЯ!!

Я почувствовал, как горит кожа, волосы…

– УБЬЮ НАХ**! – Я вырвался из объятий Ивана, упал на землю. Вписался рылом в ближайшую лужу. Кожа горела – не передать как.

– Все, все уже!

– Что, млять, быстро?!? – Я попытался дотронуться до лица и опять взвыл. – Меня доканаем быстро?

– Ваня. – Ваня-полковник сел рядом, прошептал на ухо: – Это единственный вариант. У тебя пластырь на щеке, теперь кожа в пороховых оспинах будет…

– Будет?!?

– Будет! Родная мать не узнает.

– Моя мама еще небось не родилась.

– Тихо ты!

– Сука, сука, как же больно…

Я увидел, как Ваня встал, развернул