– Товарищ генерал, мне доложили, что к нам вышла группа Гурьева. Здравствуй, Иван, – выбритый наконец удосужился заметить полковника.

Я тоже удосужился цепкого взгляда. К бабке не ходи – особисты пожаловали.

* * *

Дальнейшая суета напоминала сломанный конвейер. Нами одновременно пытались заниматься врачи – к Богине присоединился экспрессивный врач-грузин. В его речи то и дело звучало «генацвале», «мегобаро»… И настойчивый Федор. Этот почему-то решил начать с меня. Прямо в процедурной, где мне обрабатывали лицо.

Елена Станиславовна пыталась его выгнать, но бесполезно. Он достал планшетку, несколько листков бумаги – принялся выуживать из меня показания.

Слава богу, Иван успел меня хорошо натаскать по деталям. Я медленно, демонстративно тупя, принялся рассказывать о засаде. Шли там-то, стрельба началась тут-то…

– Федор Алексеевич, – Богиня попыталась осадить особиста. – У пациента может быть контузия!

Я благодарно посмотрел на Валькирию. Спасает!

– Где ваше штатное оружие?

– Осталось в джунглях, – мрачно ответил я, отворачиваясь.

Дальше посыпались вопросы про то, как командовал нами Гурьев, почему мы не попытались вынести тела сослуживцев. Последний вопрос был самый сложный.

– Полковник и сам был ранен! С кем выносить? С одним Чунгом? Вы его видели? Кожа да кости!

Я попытался привстать с кушетки, но нежные руки Богини меня вернули обратно.

– Капитан, я вас прошу!

Мою тушку продолжали внимательно осматривать. Заглянули в уши, попросили открыть рот.

Особист мрачно зыркнул, потоптался рядом.

– Я могу забрать Орлова? Сами понимаете, нужно опросить его.

И это добрый друг Гурьева, «пуд соли вместе съели»? Я просто жопой чуял, как под моей пятой точкой разгорается мощный костер.

Глава 11

– Фамилия, имя, звание… – особист уставился на меня немигающими, как у кобры, глазками.

Мы сидели у него в кабинете, если так можно назвать одно из слепых ответвлений бункера с земляными стенами. Из мебели – стол, связанный из бамбука, подобного пошиба табуреты и угловатый высокий черный сейф, больше похожий на гроб. Как они, мать его, в джунгли приперли только? Но сейф-то особисту, конечно, нужен. Как без него, где еще доносы хранить? И водку прятать. Хотя по такой жаре бить белую – это надо железную печень иметь.

– Вы что? – натянул я удивленную мину. – Товарищ майор, знаете же прекрасно, кто я. Гурьев уже сообщил.

– Я записываю показания сейчас с ваших слов, – едко заметил Федор Алексеевич, погладив острый подбородок.

Особист расположился в полумраке, стол стоял так, что лампа била мне в лицо. Прошаренный гад… Я видел лишь очертания его тощей фигуры с проблесками лысой макушки, на которой иногда бликовала лампа. В таком ракурсе особист напоминал Кощея.

– Орлов Николай Яковлевич 1931 года рождения, капитан, – четко проговорил я заученные анкетные данные.

Хвала местным богам, имя у погибшего Орлова мне сразу понравилось и привыкать к нему не пришлось. Вот отчество подкачало. Так себе отчество, а фамилия огонь. Я бы такую даже себе оставил.

– Откуда вы знаете, что я майор? – Особист так ни разу и не мигнул, вот змеюка, как у него глаза не слезятся?

– Мне Иван… Товарищ полковник рассказывал.

– Что он вам еще интересного рассказывал?

– Что, когда вернемся на базу, встретят нас с караваем как героев, не зря же мы столько по джунглям мотылялись, а живой силы противника на тот свет отправили столько, что кладбище небольшое заполнить можно было. Я не хвастаюсь, но чай, не в булочную сходили.

– Но задание вы так и не выполнили…

Я скрипнул зубами. Ну и где обещанный добрый особист?

– Это вопрос? Как-то несподручно вдвоем с полковником Ле Куанг Чунгом схрон искать, где «зеленых беретов» больше, чем змей на деревьях. И потом, командир наш – обуза та еще. С амуницией и прочей требухой под сотню кило весит. Это сейчас он живенький да гладенький, а неделю назад как покойник был. Лежал плашмя и не двигался почти, только что губами шевелил да ворчал на нас. Бабка из местных его на ноги поднимала. Но ее ранили и пришлось оставить ведьму партизанам, – я попытался перевести разговор немного в другое русло, сменить обвинительный уклон на диалог. – Такую бы целительницу нам в Союз в НИИ какой-нибудь определить. Глядишь, и по медицине весь мир бы за пояс заткнули. А то грустно как-то в поликлиниках наших.

Особист хрустнул пальцами.

– Я попрошу вас отвечать на вопросы коротко и по существу. Вы сказали, что Иван Григорьевич на вас ворчал. Почему? Чем был недоволен? Вы не исполняли его приказы?

Япона-матрена! Да ему слова не скажи, за все зацепится. Скажу, что стою – придерется, скажет, мол, почему не идешь. Скажу, что иду – спросит, куда и зачем. Как ни ответь, все неправильно, везде подвох.

– Должность у Гурьева такая, недовольным всем быть. Ответственность, опять же, за группу. С него же спросят в первую очередь за все неудачи.

– Какие неудачи? Что у вас там такого произошло?

– Как что, вы же сами, товарищ майор, сказали, что задание не выполнено. Но это как посмотреть. Груз мы не доставили, согласен, но и сами не погибли, и командира вытащили. Получается, что не совсем все провально.

– А это, товарищ Орлов, не вам решать. Без вас разберемся, кого казнить, а кого награждать.

Вот с-сука… Все бы ему казнить. В каждом антисоветчика видит. Ну да ладно, работа у него такая. Теоретически нас так-то и в плен могли взять, и завербовать. Вот паскуда и роет. Это хорошо, что еще про мильены Джимми ни хрена не знает. Надеюсь, тот не проболтается о разговоре со мной. Не должен, не дурак ведь. Он знает, что я у него единственная палочка-выручалочка.

– Расскажите подробно, как погибла ваша группа.

К этому Ваня меня хорошо подготовил. Ночью разбуди, расскажу во всех красках историю с запахом пороха, железным привкусом крови во рту и грохотом выстрелов. Тяжелее всего мне далось выучить назубок ФИО бойцов-соратников. Даже их краткие биографии дались гораздо легче. А вот имена пустые не привык я запоминать. Без образа, без характера. Руки они мне жали. Мертвые души, так сказать. Но все же я это вызубрил. Выдал повесть без запинки, не забыв плеснуть драматизма. Хотя последний был не наигранным. Жалко было своих. Сдохли на чужой земле, и родичи их могилки не увидят никогда. Как-то не по-людски это. Неправильно…

Так как мое повествование было клоном рассказ Ивана, в этот раз особист придраться не смог. Морщил лоб, пыхтел и кубатурил, как схватить меня за яйца. Потребовал все рассказать задом наперед, начиная со встречи с охраной