– Поняла намек? – сказал он, перелезая обратно в дом. – В любой непонятной ситуации удираешь к Палычу. Не забудь при этом закрыть окно и свести штакетины.

– Я поняла, – кивнула она.

– А теперь держи телефон. – Алексей вручил ей мобильный аппарат с симкой. – Телефон простейший, как российская деревня. Просто средство связи. Только со мной. Номер в адресной книге. Больше никому не звони. Я должен разжевывать, что означает слово НИКОМУ?

– Уже уходишь? – забеспокоилась Рита.

– Пока нет, но могу уйти. Поработаю на участке. А ты сиди в доме. Проведешь инспекцию – составишь список, что нужно купить из продуктов, бытовой химии и так далее. Подумай, что требуется из одежды – только не рассчитывай на вечерние туалеты и всякие коктейльные наряды. Будь проще.

– Я очень простая, – улыбнулась Рита. – Купи мне парочку фуфаек от Картье.

На веранде за пустым столом сидел черный кот и с неясной надеждой смотрел на Алексея. Он потрепал его за ухом:

– Ну, конечно, про тебя-то я забыл. Можешь остаться, но при условии – ловить мышей и оповещать об опасности, договорились? Прости, но первое время будешь жить во дворе.

Он удалился в дом, вернулся с банкой сайры, перевалил содержимое в пластиковую миску. Место для кормления определил под загородкой веранды.

– Иди, чего смотришь, не обожрешь. Эй, кошак, особое приглашение нужно?

Кот колебался. Чем-то импонировала ему эта особенность кошачьей натуры. Собаку позовешь – прибежит, будет хвостом вилять, в глаза преданно смотреть. А кот – примет к сведению.

– Ну как хочешь, – бросил Алексей, спускаясь в сад. За спиной раздался шум – кот спрыгнул на пол, припустил к миске.

Он снова боролся с травой, укреплял дровяник. Оформил пару грядок, еще не зная, что посадит и посадит ли вообще. Но все должно быть стройно, красиво и по струночке. Как в армии. Потом гремел в сарае ржавыми тазиками и лейками, чистил, выметал. Все определенное на выброс стаскивал к крыльцу, чтобы потом отвезти на свалку.

В разгар работы позвонил Черкасов.

– Ты обнаглел, вообще не звонишь, – проворчал Борька. – Вчера не стали тебя тревожить, Палыч сообщил, что ты вроде вернулся. И сегодня не звонишь.

– Извини, – откликнулся Алексей, – в огороде работаю. – Он лаконично поведал о своих вчерашних похождениях. Пока не страшно – телефон не прослушивается.

– Ну ты и отжег, Леха… – присвистнул Черкасов. – Уверен, что тебя не найдут?

– В ближайшее время не найдут.

– А потом придется ставить в калитке крупнокалиберный пулемет, – вздохнул Борис. – При тебе твоя протеже?

– Да…

– Не мое, конечно, дело, но кто она тебе? Ты тратишь на нее все свое время, скоро будешь тратить все свои деньги… Ладно, прости, я ничего не понимаю в человеческих взаимоотношениях. У меня было проще.

– Я сам ни черта не понимаю, – засмеялся Алексей. – Пока все тихо, Борька, не будем напрягаться. Как замыслю новую глупость, сообщу. Занимайся своими делами. В деревне за истекший период ничего не случилось?

– Утром бабы толклись у портрета твоей избранницы, строили фантастические гипотезы, кто она такая: любовница крупного чиновника, внебрачная дочь кого-то из местных небожителей?.. Перемыли портрету все косточки, выразили дружное «фи». Твоя Варвара знаешь что сказала? «Худая, страшная, смотреть не на что. Мужики терпеть таких не могут. Удивительно, если кто-то на нее позарился».

– Но мы же ей не скажем? – проворчал Алексей. – Больше ничего? Чужаки не приезжали?

– Бог миловал. Никаких новостей, не считая того, что Платона в капусте нашли.

– Неужели? Заново родился?

– Пьяный в стельку спал в капусте у бабки Пелагеи, – гоготнул Борька. – Троюродная сестра спохватилась, что нет нигде, кинулась искать. Хорошо, что быстро нашла. Платону, собственно, без разницы, где спать – в капусте, в конопле. Думаешь, он помнит, как там оказался и почему бабка Пелагея его вилами в задницу тыкала?

Потом сквозь дыру в ограде пролез Виктор Павлович в драном жилете и почему-то с граблями. Соорудил заговорщицкий жест, посмотрел по сторонам. Пришлось и его просвещать по поводу вчерашних злоключений.

– Геройствуешь, сосед, по кромке ходишь… Смотри, накликаешь беду.

– Я знаю, Палыч. Поэтому собираюсь действовать с упреждением. Ты это… «Жигуль» свой дашь, если в город понадобится съездить? Моя «Тойота» уже помечена.

– Бери, – пожал плечами Маслов. – Страховка в бардачке. Штрафы гаишникам сам платишь. Если хочешь, поставлю к твоей ограде, чтобы меньше возиться.

– Поставь, Палыч, одолжение сделаешь…

Алексей вскапывал грядки, строгал какие-то доски, намереваясь делать из них бордюры для дорожек. Снова покормил кота, который разлегся на загородке веранды и лениво наблюдал за его работой. Попутно придумал животному имя: Жора (он же Гоша, он же Гога). Выкопал бочку из земли, убедился в ее полной «профнепригодности» и покатил через весь участок в мусорную кучу. Шевельнулась занавеска на угловом окне, зазвонил телефон.

– Сизиф, я соскучилась, – вкрадчиво поведал женский голос.

– Кто это? – не сразу понял он.

– Ну я, кто еще…

– А, понятно…

– Я тут обед приготовила…

Он благосклонно отнесся к картошке, запеченной с тушенкой, пообещал Рите, как стемнеет, сводить ее в баню. Меры безопасности были не напрасны. Дважды в течение дня он видел, как мимо ограды проходили люди. Брел незнакомый рыбак в штормовке с охапкой спиннингов – возвращался с озера. Потом прошла пара местных жителей, с любопытством глянула в чужой огород – дескать, человек вернулся на родину, а никуда не выходит, с народом не общается, нехорошо. Он делал вид, что страшно занят, улыбался, приветливо махал рукой. Подошла Варвара – в невзрачном халатике, в платочке, но не стала навязываться и трепать нервы. Стояла несколько минут, опираясь на забор, смотрела на него с неподдельной бабьей грустью. Он притворялся, что не замечает, яростно заколачивал гвозди в крыльцо сарая. А когда глаза на затылке сообщили, что женщина удалилась, немного расслабился, посмотрел через плечо…

В пять часов раздался телефонный звонок.

– Это самое, в натуре… – как-то издалека ломающимся голосом начал абонент. Откашлялся и продолжил детским басом: – Мужик, ну, мы все сделали, можешь подъезжать…

– Колян? – встрепенулся Алексей. – Быстро вы что-то. Схалтурили, поди?

– Ничего и не быстро, – обиделся отрок. – Полночи работали по твоему запросу, не спали, не ели, в засадах сидели. Шкурой своей, между прочим, рисковали – а все за каких-то двадцать ломаных грошей на все приличное общество… Ты что там про халтуру сказал? Мы не халтурим, запомни, мужик… – Он вещал с подъемом в голосе, с ярко выраженной эмоциональной окраской.