Я кивнул:

— А Бранд в это время ни о чем необычном не сообщал?

— В каком смысле «необычном»? — спросил Бенедикт.

— Не знаю. Просто пытаюсь найти какую-то связь междутем, что случилось с ним и со мной.

— Значит, не там ищешь, — буркнул Бенедикт. — Онвернулся из поисков и ничего не рассказывал. А потом его носило неизвестно где,и с расспросами к нему приставать было бессмысленно.

— Это мне известно, — согласился я. — Но из того, чтомне рассказал Рэндом, я понял, что в последний раз Бранд исчез примерно замесяц до того, как я обрел память и вернулся в Амбер. Вот это меня сильноудивляет. Хорошо, он ничего такого особенного не рассказывал после своеговозвращения из поисков, но, может быть, он хоть о чем-то обмолвился до своегопоследнего исчезновения? В промежутке? Хоть кому-нибудь? Хоть как-то открылся?Ну, говорите же!

Последовал быстрый обмен взглядами. Взгляды были скорееудивленные, чем испуганные или подозрительные.

И наконец прозвучал голос.

— Ну... — проговорила Ллевелла. — Честно говоря, незнаю... То есть я хочу сказать, что не знаю, насколько это важно. — Взглядывсех присутствующих устремились к ней. А она принялась развязывать и завязыватьузелки на концах витого пояска. Помолчав, произнесла: — Это произошло впромежутке, и, может быть, тут нет ничего такого... Просто мне это показалосьне совсем обычным... Как-то раз давным-давно Бранд оказался в Ребме...

— Когда? Точнее! — потребовал я.

Ллевелла нахмурила брови:

— Пятьдесят лет назад, шестьдесят, семьдесят. Точно непомню.

Я попытался произвести в уме грубые подсчеты на основаниитого коэффициента, который вывел во время своего долгого тюремного заключения.Амберский день составлял приблизительно два с половиной дня в Тени Землч.

Мне хотелось связать события в Амбере с тем, что происходилосо мной, расположить их на своей собственной шкале времени — этим я занималсявсегда, когда только было возможно, на тот случай, если бы вдруг появилиськакие-то из ряда вон выходящие новости. Итак, Бранд прибыл в Ребму в некоевремя, которое, по моим подсчетам, оказалось девятнадцатым столетием.

— Неважно, когда именно это произошло, — продолжалаЛлевелла. — Он явился в Ребму и навестил меня. Пробыл у меня несколько недель.— Глянув на Рэндома, она добавила: — Расспрашивал о Мартине.

Рэндом прищурился и наклонился вперед.

— Почему, сказал?

— Ну, не то чтобы сказал, — уклончиво ответилаЛлевелла. — Говорил, будто встретился с Мартином где-то во время своихстранствий и вроде бы был не прочь снова с ним повидаться. Только потом, попрошествии времени, я подумала, что, может быть, поиски Мартина и были главнойцелью визита Бранда. Вы же знаете, как хитер бывает Бранд, когда что-то иликого-то ищет, а притворяется, будто не ищет. Потом, когда я переговорила кое скем из тех, кого он еще посетил, я начала понимать, что же на самом делепроизошло. А вот почему — этого выяснить мне не удалось.

— Потрясающе, — проговорил Рэндом. — Просто потрясающе!Теперь я припоминаю... А ведь я и внимания не обратил тогда. Дело в том, чтооднажды Бранд довольно долго расспрашивал меня о сыне — очень может быть, чтопримерно в то же самое время. Но не говорил мне, что встречался с ним, и даже отом, что хотел бы встретиться. Вообще-то разговор начался с того, что онзатронул проблему незаконнорожденных. Я принялся оправдываться, тогда Брандизвинился и задал несколько вежливых вопросов о мальчике — мне показалось, чтоон это делает только для того, чтобы я не остался в обиде. А теперь ты,Ллевелла, говоришь, что Бранд разыскивал Мартина. Почему же ты мне раньше нерассказала?

Ллевелла очаровательно улыбнулась:

— С какой стати?

Рэндом медленно, сдержанно кивнул. Лицо его оставалосьспокойным.

— Хорошо. Что ты сказала Бранду? — спросил он. — Что оно нем узнал? Что тебе известно о Мартине такого, что неизвестно мне?

Ллевелла покачала головой и перестала улыбаться.

— Ничего. Честное слово, ничего. Насколько я знаю, вРебме ни одна душа о Мартине ничего не ведает с тех пор, как он прошел Образ исгинул. Не думаю, чтобы Бранд покинул Ребму, узнав о Мартине больше, чем зналдо ее посещения.

— Странно... — проговорил я. — Очень странно. А Брандеще к кому-нибудь приставал с подобными расспросами?

— Не припомню, — ответил Джулиан.

Остальные молча покачали головами.

— Ну что ж, возьмем этот факт на заметку и отложим покав сторонку, — сказал я. — Хотелось бы выяснить еще кое-что. Джулиан, как японимаю, вы с Джерардом некогда пытались пройти по черной дороге, и где-то впути Джерард был ранен. Похоже, какое-то время, пока Джерард оправлялся отраны, вы провели у Бенедикта. Нельзя ли узнать о подробностях этой экспедиции?

— Похоже, ты и так все знаешь, — отозвался Джулиан. —Ты только что самым подробным образом перечислил все тогдашние события.

— А откуда тебе об этом известно, Корвин? —поинтересовался Бенедикт.

— Я узнал об этом в Авалоне, — ответил я.

— От кого?

— От Дары, — ответил я.

Бенедикт встал, подошел и уставился на меня в упор:

— Долго ты намерен твердить эту идиотскую историю продевчонку?

Я вздохнул:

— Да, я повторял эту историю не единожды. И всякий разпересказывал ее от начала до конца. Верить мне или нет — ваше дело. Но то, чтоя знаю, я знаю от нее.

— Прости, но тогда выходит, что ты мне не все рассказал. Проэто, например, я впервые слышу.

— Но это правда или нет? — спросил я. — Про Джулиана иДжерарда?

— Правда, — ответил Бенедикт.

— Тогда давай пока оставим в покое источник информациии поговорим о том, что тогда произошло.