Вот что они все пытались мне сказать. Они говорили, что я должна быть хозяйкой своей судьбы.

Но это было не так просто. Как я могла не принимать близко к сердцу то, что сказал Вишну, когда знала, что он прав? Я сама говорила себе те же слова последние пару лет. Я была испуганной маленькой девочкой, которая хотела, чтобы ее держали за руку. Я была маленькой девочкой, которая умела орудовать карандашом, но не мечом.

– Иногда я все еще сомневаюсь в себе, – сказала Самара, словно услышав мои мысли. – Потом вижу книги на полках и вспоминаю, что перехитрила волка.

Я улыбнулась:

– Еще как перехитрила.

Она потянулась ко мне и сжала мою руку.

– Бояться – это нормально, – успокоила меня эта добрая умная девочка. – Мы все чего-то боимся.

Я крепче сжала чашку.

– Но я не знаю, как победить моего большого злого волка.

– Все потому, что ты позволила себе поверить, будто есть только один способ сделать это, – заметил Пип. – Но меч – не единственный способ сражаться, Кики.

А ведь он был прав. Каждая комната в этом доме и каждый Ворон в нем служили тому доказательством. Надежда проклюнулась во мне, как маленький цветок, тянущийся к солнцу.

– Сомневаюсь, что рисование поможет мне остановить Махишасуру, – сказала я, – и не могу придумать ничего другого, в чем бы я была особенно хороша; но если я не смогу найти способ подняться на вершину Майсурского дворца и разбить глаз Гандаберунды, мне придется найти другой способ победить его.

– Я могу научить тебя варить зелья! – предложила Шуки.

– Мы все можем научить тебя чему-нибудь, – вмешался Джоджо. – Мы все хороши в разных вещах. И все можем тебе помочь.

Пип просиял.

– Я помогу тебе сделать самую вонючую бомбу в мгновение ока!

– Я видела, как ты делал фейерверк из спичек и жевательной резинки, – ответила ему Шуки. – И почти уверена, что ты способен на что-то более стоящее, чем эти ужасные вонючие бомбы.

– Но они должны быть ужасными…

– Мы все поможем тебе, Кики, – тихо сказала Самара. – Но при этом ты не должна отказываться от идеи использовать то, что у тебя уже и так хорошо получается. Меня спасли книги. Может быть, твое творчество спасет тебя.

– Оно помогло мне в реальном мире, – призналась я. – С другой стороны, это также помогло Махишасуре вырваться из междумирья. Мой альбом – причина, по которой вы должны всю жизнь сражаться с ним.

Пип повернулся ко мне.

– О, кстати, я хотел спросить. Почему ты назвала нас Воронами?

– Мне они нравятся, – ответила я немного смущенно. – Многие думают, что они шумные и надоедливые, но на самом деле они очень преданные и умные.

– Честно говоря, мы и правда шумные, – заметила Шуки хихикая.

– И вы с Пипом определенно надоедливые, – добавил Джоджо с невозмутимым видом.

– Эй!

– Есть одна история, которую рассказывают на родине моего дедушки, – продолжала я. – Говорят, что когда люди умирают, они не сразу покидают мир. Вместо этого они становятся воронами и остаются в мире живых на некоторое время, чтобы убедиться, что те, кого они любили, в порядке.

– Мне это нравится – обрадовался Пип. – Может быть, все вороны в мире – на самом деле души любящих, преданных людей. Разве не здорово?

Джоджо поставил пустую чашку обратно на поднос.

– Нам лучше пойти спать, – сказал он с долей сожаления.

– Спасибо вам, – поблагодарила я, когда остальные потянулись и встали. – Это было очень мило с вашей стороны.

– Нам показалось, что тебе нужны друзья, – ответил Пип со своей милой, радостной улыбкой, – поэтому мы решили прийти все вчетвером.

Тепло разлилось по моему телу, освобождая сердце от поглотившей его темноты. Один за другим мои новые (и старые) друзья выходили из комнаты. Шуки была последней. Взявшись за дверную ручку, она остановилась и посмотрела на меня.

– Постарайся не забыть, ладно?

– Не забыть что?

– Что маленькие девочки могут побеждать больших и злых волков. У нас тоже есть зубы.

Глава четырнадцатая

На следующий день тепло внутри меня исчезло. Пока я ковыряла свой тост за завтраком и смотрела на остальных, начиная с Ашвини, следящей за тем, чтобы у всех было достаточно еды, и заканчивая Симхой, пьющим чай из нелепо крошечной чашки, на меня снова нахлынули холод и ужас.

Как только глаз Гандаберунды будет разбит, этот Майсур исчезнет. Они все исчезнут: Симха, который любил пить чай и решил остаться здесь, чтобы защитить меня; эти дети, которые были так добры ко мне и так храбры, – все исчезнет. Изгнать Махишасуру означало потерять их всех.

Я знала, что этого мира не должно было существовать. Понимала это. Но все равно было трудно думать о том, что его не станет.

Когда-то существовал прекрасный Майсур. Тот, который я создала до того, как познакомила его с Махишасурой. Майсур цирков, королей и веселья, где дети вроде Шуки могли выращивать цветы, а не варить яды. Я вспомнила оживленные улицы, фестивали, дома из драгоценных камней, наполненные радостными голосами детей, которые должны быть детьми. Я знала, что в реальной жизни нет такого понятия, как совершенный мир, но мой Майсур был совершенным до Махишасуры.

И теперь у него никогда не будет шанса снова стать прекрасным. Тихие призрачные улицы, испуганный старик с кокосами, торопливые шаги, страх, тени в небе – вот и все, что люди когда-либо узнают. Вороны ничего не видели в этой жизни, кроме драк. Я не могла дать им счастливый конец.

Лишь просто конец.

– Кики, – прошептал Пип рядом со мной.

Я испуганно подняла глаза. Его взгляд был прикован к моим рукам. Я посмотрела туда же и увидела, что они сжимают кусок тоста, разрывая его на все более мелкие кусочки, и заставила себя бросить хлеб. Пип выглядел обеспокоенным.

– Ты в порядке?

– В порядке, – кивнула я, выдавив из себя улыбку. Сунула руки под стол и чтобы унять их, сжала ими колени.

– Меня не будет большую часть дня, – весело объявила Ашвини, привлекая всеобщее внимание. – И Лей тоже станет периодически уходить и приходить. Так что я хочу знать, могу ли доверять вам и надеяться, что вас не возьмут в плен и не съедят во время нашего отсутствия?

– Не волнуйся, – успокоил ее Пип тоном, который обещал много шалостей и беспокойства, – мы будем вести себя хорошо.

Ашвини искоса посмотрела на него, но, очевидно, решила, что не стоит тратить время и силы на расспросы.

– Куда ты пойдешь? – спросила я. – Могу я помочь тебе?

– Нет, не можешь, – возразил Пип,